Пиратка Карибского моря. Черный Алмаз - Ирина Измайлова

Двадцатилетняя Вероника Дредд была единственной дочерью знаменитого морехода и все последние годы — единственным по-настоящему дорогим для него человеком. Он дал ей необычное греческое имя в память о своей матери, родом гречанке, но любил больше всего за то, что лицом она очень походила на его покойную жену. Камилла Дредд родила мужу близнецов — мальчика и девочку, и он был совершенно счастлив. Он мечтал, что сын тоже страстно полюбит море, станет служить на военном флоте и проявит такой же талант, какой был у него, а дочь вырастет копией матери. Но спустя несколько дней после родов Камилла неожиданно умерла: потеряв очень много крови, она бодрилась, старалась показать, что ей делается все лучше, на самом же деле медленно угасала. Дредд был так потрясен, что сперва отказывался верить в случившееся — некоторым из подчиненных даже показалось, будто молодой адмирал повредился умом. Он справился с этой болью и тут же получил еще один удар: спустя полгода умер его сын — врач определил, что ребенок, слабенький от рождения, простудился и подхватил воспаление легких.

Вероника, напротив, оказалась крепкой, ничем не болела и выросла румяной веселой девушкой, не особенно красивой, но привлекавшей живым, доброжелательным нравом.

Дредд души в ней не чаял и, боясь доверить чьему бы то ни было попечению, везде брал с собой — даже в морские походы, так что море стало для нее родным. Она не боялась качки, не могла понять, что такое морская болезнь, любила высокие волны, соленый ветер, пропитанные им паруса.

С Мейнардом девушка познакомилась на одном из отцовских кораблей, куда лейтенант только что получил назначение. Сперва они просто подружились, потом и у него, и у нее возникло чувство, не имевшее ничего общего со страстью. Скорее их просто необъяснимо влекло друг к другу.

Адмирал быстро заметил увлечение дочери и не имел ничего против: в конце концов, он не собирался держать Веронику вечно при себе, а раз так, то что можно придумать лучше, чем свадьба с моряком, да еще с подчиненным отца?

Год назад они обручились, но со свадьбой не спешили ни тот, ни другая. В глубине души Вероника понимала, что отцу, как он это ни скрывал, будет тяжело с ней расстаться, а он был в ее жизни главным человеком, и она боялась сделать ему больно. Видимо, это же понимал и Роберт, и трудно сказать, что более удерживало его от решительного объяснения с невестой — уважение к ее чувствам или же опасение потерять столь явное расположение адмирала?

Разговор о возможной погоне за пиратами молодые люди вели, сидя на широкой террасе адмиральского дома. С нее были видны узкие улицы и часть крепостной стены, обносившей город и в этот день особенно усердно охраняемой, хотя теперь уже городу наверняка ничего не грозило. Ниже открывался порт. Матросы и чернокожие рабы усердно доламывали изувеченные пушечными ядрами постройки, убирали полусгоревшие доски, сметали с набережной и причалов черные комья обгорелого хлопка.

Терраса адмиральского дома, устроенная на уровне третьего этажа, представляла собой своеобразный садик: в плетеных корзинах, стоявших по краям парапета и свисавших со стены, клубилась зелень цветущих растений, лианы оплетали стену, тоже покрытые цветами, так что медовый аромат густо наполнял воздух. Тут и там золотыми искорками мелькали пчелы, которым не было ни малейшего дела до паники, на рассвете охватившей город. Посреди террасы, в маленьком бассейне плескались золотые рыбки — их подарил Веронике один из приятелей отца, обожавший подобные изысканные проявления роскоши. И это была, пожалуй, единственная роскошь в жизни адмирала и его дочери — ни он, ни она не любили пышных нарядов, дорогих украшений, не выписывали из Англии драгоценной мебели. Париков они тоже не признавали, тем более что обоих природа наделила великолепными черными волосами.

— Знаешь, девочка моя, — проговорил Роберт, присаживаясь на край бассейна, куда перед тем пристроилась и Вероника. — Мне кажется, сегодняшний поход, если только он состоится, многое для нас решит.

— Что решит? — немного рассеянно спросила девушка.

— Если мы сумеем догнать и наказать этого страшного пирата, я, наконец, осмелюсь просить адмирала, чтобы наша свадьба состоялась как можно скорее. Ведь ты хочешь этого, да?

— Хочу.

— И я тоже. Послушай, а давай выпишем тебе свадебное платье из Лондона?

— У-у-у! — весело воскликнула Вероника. — Тогда «как можно скорее» свадьба не состоится. Представляешь, сколько времени его будут сюда везти? А привезут, и оно возьмет да не подойдет мне… Нет, Роберт, шить платья умеют и в Новом Свете, и журналы с модами сюда привозят из Англии очень регулярно, так что выйдет не хуже. Голову я украшу живыми цветами — это понравится папе и тебе, надеюсь, тоже.

— Мне понравится все, что бы ты ни надела, и все, чем бы ты себя ни украсила!

Он наклонился и осторожно коснулся губами плеча девушки, слегка прикрытого тонкой сиреневой кисеей шейного платка. Вероника улыбнулась, не отстраняясь, но и не отвечая на ласку. Возможно, она боялась не справиться со своими чувствами, а может быть, не хотела искушать жениха, который и так уже очень долго соблюдал самое деликатное целомудрие?

— Дети, к вам можно? Я не нарушу вашей идиллии? — донесся с ведущей из сада лестницы голос адмирала.

— Папа, мы никогда не делаем ничего такого, при чем тебе было бы неловко присутствовать! — отозвалась Вероника.

Сэр Роджер взбежал наверх и, когда девушка вскочила ему навстречу, подхватил ее, закружил, прижав к себе, и без всякого опасения усадил уже не на край бассейна, а на парапет террасы, да так, что она свесила ноги над изрядной высотой и с удовольствием принялась ими болтать.

Роберт созерцал эту сцену не без зависти — сам он не дерзнул бы так вот заключить Веронику в объятия. Молодой офицер, как полагается, встал навытяжку перед своим командиром, но тот жестом велел ему не соблюдать субординацию.

— Ты мне нужен, Роберт, — сказал он, тоже усаживаясь на парапет и так же перекидывая ноги в пустоту. — Составь нам компанию, сядь рядом. Здесь нас точно никто не подслушает.

— А вы думаете, что…

— Не думаю — уверен! Сам-то подумай: откуда у пирата Черной Бороды оказалось столько информации? Далеко не все в гарнизоне и в порту знали, кто приплыл на тех кораблях. Ладно, речь ведь сейчас не об этом, а о том, как положить конец бесчинствам этого негодяя.

— Я не сомневался, что вы придумаете план его уничтожения! — радостно воскликнул Мейнард.

Но адмирал в ответ покачал головой:

— Нет, Роберт, нет. Я не собираюсь его уничтожать.

— Как это? — не понял молодой человек.

Сэр Роджер перевел взгляд на Веронику, тоже внимательно его слушавшую, потом вновь повернулся к своему офицеру:

— Сколько раз уже бывало так, что известных пиратов убивали в сражениях. И нередко после этого возникали легенды, будто эти знаменитые негодяи на самом деле живы, а убит был кто-то другой. Разве не так? Ну, вот. Конечно, можно было бы привезти сюда отрубленную башку с лохматой бородищей и заплетенными в косички космами с бантиками. Эту образину многие узнают и убедятся. Но болтать небылицы какое-то время все равно будут. Впрочем, на это можно было бы и плюнуть — в конце концов, так и так на смену одной кровавой знаменитости рано или поздно является другая. Но, видишь ли, мальчик мой, у меня есть и еще одна цель: хотя бы отчасти разрушить страх, который почти во всех людях вызывают пираты.