По дороге в Карфаген - Олег Викторович Таран

– Мне до тебя не было никакого дела… Но твой отец обещал подумать о нашей женитьбе… Я даже хотела подарить ему нового наследника. Решила, это его обрадует… Но он сказал: «У меня есть только один наследник – Массинисса!» – и велел своим лекарям сделать так, чтобы лишить меня моего ребенка… – с трудом проговорила бывшая наложница. – Раз так, я решила и царя оставить без его любимого наследничка!

Аришат закашлялась, и на ее скривившихся губах запузырилась кровь.

– Это была моя ошибка… Тебя, наверное, берегут боги, – проговорила девушка. – Иначе ты бы не смог спастись от самой страшной змеи Великой пустыни… Я принесла ее в кожаном мешке и усыпила охрану, а прежде чем подбросить эфу тебе, ударила ее несколько раз об пол. Змеи этого не любят… Она очень разозлилась и не успокоилась бы, пока не укусила бы первого попавшегося ей в этот момент. Если бы не твое проклятое везение, от разъяренной эфы тебе было бы не уйти…

– Зачем ты втянула в это дело Демейю? Неужели не могла выбрать кого-либо другого?

– Ах, вы уже и про нее знаете… Сама виновата: слишком верно служила твоей мамаше. Вот я и захотела заодно и Аглаур отомстить – лишить ее любимой служанки.

– Тебе ее совсем не жалко?

– А чего мне ее жалеть, эту подстилку твоего братца Мисагена? У нее нет ни чести, ни гордости, а только слепая животная покорность своей царице.

– Как ты оказалась здесь? Ты же выехала на север через Иольские ворота. Почему оказалась на юге, да еще и в такой компании?

– Что мне было делать в Иоле? Нумидийкам без денег там один путь – в дом утех. Я хотела пробраться в Капсу. В этом Золотом городе умеют ценить красивых и умных женщин… Нашла бы какого-нибудь богача, вышла бы за него замуж… Я какое-то время действительно ехала на север в сторону Иола, а потом резко свернула, сделала крюк вокруг Цирты и поехала на юг. Эту глупышку Демейю уже должны были поймать и разоблачить, так что искать меня на юге уже не стали бы.

Она попросила еще воды и, отпив пару глотков, продолжила рассказ:

– Обогнув Ламбаэсси, я вскоре нагнала караван купцов из Тингиса. Мавретанцы разрешили ехать с ними при условии, если я буду готовить им еду. Один из следовавших в караване слуг предложил мне для готовки какую-то редкую, очень вкусную приправу. Я подсыпала ее в общий котел, и почти все караванщики и большинство стражников после еды крепко уснули. Тут на нас и напали разбойники… В живых оставили того, с приправой, это был их человек, и меня, сами понимаете зачем…

Меня насиловали много раз, пока везли сюда, затем часто насиловали здесь… Когда поняла, что живой мне отсюда не уйти, хотела отравиться ядом, который был у меня с собой при нападении, но тогда я не успела им воспользоваться. Однако потом решила, что уж лучше отравлю моих мучителей. Отравы этой оказалось мало, чтобы убить их всех… Кто-то из разбойников, кто послабее, сразу слег, а другие, оказавшиеся покрепче, догадались об отравлении и принялись меня бить, потом ударили мечом… Так я расплатилась за свои грехи…

Голос ее становился все тише, затем взгляд широко раскрытых глаз остановился. Оксинта прикрыл их ладонью.

Десятник отправил одного из воинов к царю – сообщить обо всем произошедшем. Тем временем остальные, выставив дозорных, принялись выносить из пещеры разбойничью добычу.

Когда в ложбинке появился царь с ближней десяткой, остальные воины железной сотни окружили близлежащие высоты кольцом. Они приготовились к отражению возможных нападений сообщников разбойников – на тот случай, если какая-то их часть осталась в живых и могла вернуться к логову.

А воины молодой десятки все выносили и выносили из пещеры караванные тюки с товарами, а также имущество и оружие разбойников, запасы пищи. На отдельно развернутый большой кусок дорогой ткани выкладывались различные монеты и драгоценности. Здесь были серебряные деньги испанской чеканки и золотые монеты из Египта, привычные нумидийцам пунийские монеты и редкие медяки-оболы из Рима. Попались даже несколько талантов – слитков серебра, были мешочки с золотым песком. Еще более внушительным был ассортимент украшений: браслеты наручные и те, что красотки надевают на щиколотки ног, диадемы и ожерелья из жемчуга, простенькие кольца из серебра и дорогие золотые перстни со сверкающими камнями, серьги маленькие и большие, с изумрудами и рубинами. Было несколько комплектов богато украшенного оружия, вроде того, что Гайя подарил Исалте.

Судя по разнообразию и количеству найденных сокровищ, разбойничья шайка, их добывшая, довольно давно и успешно промышляла в этих краях. Все стоявшие вокруг восхищенно переговаривались, глядя на растущую гору ценностей.

Когда последний воин вынес из пещеры большой, еще теплый котел с мясом и вывалил отравленную пищу на землю, он возвестил:

– Всё. Теперь там только мертвецы…

– Пусть там и остаются без погребения! – велел царь. – Пусть эта пещера пропитается болезнями и запахом гнили, чтобы никто не вздумал здесь больше скрываться и разбойничать!

Затем он подошел к бездыханной Аришат. Посмотрев на свою бывшую любимицу, царь велел воинам занести ее в пещеру к разбойникам.

– Она натворила достаточно, чтобы остаться в этой преступной компании! – сказал он при этом.

Массинисса, встретившись с отцом взглядом, согласно кивнул, поддерживая его решение.

После этого приступили к более приятной церемонии. Гайя подошел к драгоценностям, лежавшим на земле, оценивающе поглядел на них и громко спросил молодых воинов:

– Кто первым заметил логово разбойников?

– Массинисса! – хором прокричали воины молодой десятки. – Он первым увидел дым от их костра и услышал крик из их пещеры!

Гайя с довольной улыбкой выбрал самый крупный перстень, с зеленым изумрудом, и протянул сыну:

– Держи, царевич. Это твоя первая военная награда за удачную разведку. В походе очень важно быть внимательным и полагаться на зрение и слух!

Воины царской сотни одобряющими криками поддержали решение царя.

Затем Гайя продолжил награждать украшениями, спрашивая, кто и как отличился: кто первым вошел в пещеру, кто больше убил разбойников, кто выручил товарища…

– Оксинта! – тут же крикнул Массинисса. – Он спас мне жизнь, убив разбойничьего караульного.

Гайя поначалу нахмурился, но затем понимающе кивнул и, выбрав среди драгоценностей массивный золотой браслет, протянул его сыну мятежного правителя со словами:

– Я строго караю отступников, но по справедливости ценю воинское мастерство. Спасти своего товарища – это достойный и важный поступок, и неважно, царевич он или простой воин. В следующий раз спасенный тобой может спасти тебя!