Вечный ветер - Сергей Георгиевич Жемайтис

Однажды, когда дети Океана приплыли к земле, люди не вышли к ним навстречу в своих раковинах. Дети Океана стали звать их. Никто не отозвался. Случилось страшное: люди забыли язык своих братьев…»

Сага о страданиях людей, утративших связь со своими братьями, заняла более двух часов. Океан встречал своих блудных сыновей хмуро, он не мог простить, что его дети променяли свободные волны на мрачные скалы и песчаные берега, поросшие жесткими, как камень, деревьями. Харита описала множество катастроф. Уходили в вечную ночь корабли, похожие на острова, гибли джонки, лодки, яхты, барки. У дельфинов разрывалось сердце при виде ужасных сцен гибели, но им редко удавалось кого-либо спасти. При виде дельфинов люди приходили в ужас, принимая их за родичей акул.

Харита привела и несколько примеров трогательной дружбы. Дети первыми поняли, что дельфины не причинят им зла. Через них намечались первые контакты и снова гасли, как слабые искры, среди глухой вражды ко всему живому, овладевшей человеком.

Наконец у людей спала пелена с глаз и сердца. Они вспомнили язык своих братьев, и все стало так, как в те давние времена, когда еще не разразилась первая страшная буря.

Харита закончила свою речь радостным гимном, воспевающим наступившее вечное счастье всех детей Океании.

— Я ничего подобного никогда не слышал и не представлял! — воскликнул Костя, когда Павел Мефодьевич, поблагодарив Хариту, выключил толмача.

— Где же ты мог такое услышать? — спросил он с улыбкой. — Только здесь. Да, сегодня старушка была в ударе. Вы поняли философский подтекст: всякое познание обходится дорого. Особенно для первооткрывателей. Старая истина, и ты прав, что поразительно слышать ее от наших братьев по разуму.

— Все это так, Павел Мефодьевич. — Костя подошел и остановился возле него. — И философия, и поэзия, и старая истина — все это, возможно, есть в рассказанном мифе. Я ждал другого.

— Чего?

— Правды! Ваша Харита лгунья. Я не поверю, чтобы ей не было известно о преступлениях людей в отношении ее сородичей. Наши предки уничтожали их сотнями тысяч, чтобы получить жир и кожу. Я читал в старой книге, что дельфинов просто убивали ради забавы и это не считалось преступлением! Как же можно все это забыть и превратить в сказку? Или это нарочно, из педагогических целей? Ведь сегодня она рассказывала детям!

— И взрослые любят слушать то же. И если им попытаться рассказать правду, они просто не поверят. По их представлениям, человек не может причинить дельфинам зло. Он их брат, друг, союзник. Впоследствии, когда-нибудь они постигнут жестокую историческую правду, как ее постигаете вы. И так же будут относиться к ней со снисходительным недоумением. Разумному существу свойственно любые катаклизмы рассматривать с позиций своего времени, основываясь на современных условиях жизни, на утвердившихся этических нормах.

Мы вышли из лаборатории в темную, душную ночь. Ветер не приносил прохлады.

В лагуну с плеском и фырканьем, рассыпая огненные брызги, ворвался отряд дельфинов-патрулей. Тела их светились.

Я был весь под влиянием рассказа Хариты и Костиной горячей тирады. Мне захотелось остаться одному, разобраться во всем и мысленно посоветоваться с Биатой. Я искал глазами и не мог найти ее спутник.

Костя понял, что я ищу, и сказал:

— Облака…

Павел Мефодьевич с минуту постоял молча, в тишине ясно слышался глухой стук в его груди. Затем он взял Костю под руку и сказал:

— То, что ты назвал ложью, — поэзия. А поэты никогда не были лгунами.

Довольный парадоксом, он засмеялся квохчущим смехом, как смеются дельфины, подражая людям, и быстро пошел по голубой дорожке.

Костя шепнул еле слышно:

— Все ясно. У него мозг дельфина. Остальное — сам понимаешь…

Сложный мутант

Протей передал через гидрофон, что в ста метрах от нас появилась немеченая акула. Я сбавил скорость. Костя взял ружье наизготовку. Ракету изрядно качало. Костя стоял на носу, широко расставив ноги.

— Так держать! Вот она, голубушка! — Он вскинул ружье и, почти не целясь, выстрелил. Дротик вонзился возле спинного плавника, на конце дротика затрепетал на ветру черно-желтый флажок. — Есть! — сказал Костя с хрипотцой в голосе. — Ни одного промаха! А ты говорил!

Хотя я ничего ему не говорил, но согласно кивнул, покоренный его внезапно объявившимся необыкновенным талантом.

— Акула по корме! — передал кто-то из дельфинов-разведчиков.

Я повернул ракету на месте и на самом малом ходу повел ее, посматривая через ветровое стекло. Акулы двигались навстречу. В боку у одной уже торчал дротик с флажком, другая была без дротика.

— Твоя работа! — сказал Костя. — Качество — никуда! Ну кто же сажает ампулы в бок? Их совсем не видно. Будь мы с другой стороны, и я бы вкатил ей еще одну порцию.

Свистнул дротик. Костя сказал:

— Есть! — и перевел дух от распиравшей его гордости.

Действительно, он стал чемпионом по стрельбе дротиками с вакциной.

«Четыре акулы!» — услышал я сигнал Тави и черепашьим шагом погнал торпеду на его зов, делая не более десяти миль. Большая скорость могла привести к несчастному случаю: то и дело впереди поблескивали тигровые спины китовых акул, приходилось делать крутые виражи или совсем замедлять ход. У всех встречных акул торчали дротики с флажками. Они останутся у акул еще двое суток, пока мы не закончим прививки. За это время ампулы с вакциной растворятся в лимфе и дротик смоется водой.

После предохранительных прививок китам были обнаружены признаки незначительных изменений в крови китовых акул. Болезни еще не было, но она могла быстро возникнуть, и тогда мы лишились бы огромных запасов живой биомассы. Вакцина повышала жизнестойкость кроветворных органов, помогала вырабатывать иммунитет от злокачественных перерождений и различных инфекций. Такие прививки проводились и прежде с целью профилактики.

На экране видеофона появилось веселое лицо Пети Самойлова.

— Как дела? — спросил он.

— Отлично! Костя заканчивает спортивную стрельбу.

— Ничего себе спортивную! — возмутился Костя. — Я уже еле руки поднимаю… Ага! Это, наверно, предпоследняя. — Раздался хлопок выстрела и очередное: — Есть!

Петя сказал:

— Стрелки мы не такие блестящие, как вы с Костей. Вам придется поработать и у нас.

— О, хитрец! — ответил польщенный Костя.

— Слава о тебе уже разошлась по океану. Приматы моря донесли ее