Первая мировая война. История Великой войны, которая расколола мир и привела Европу к гибели - Джон Киган

Жоффр провел совещание в Сен-Кантене с командующим английскими экспедиционными силами сэром Джоном Френчем, а также с Ланрезаком и генералом д’Амадом, командиром территориальной дивизии, так храбро сражавшейся на левом фланге британцев. Разговор был трудным. Ланрезак и Френч не понравились друг другу еще во время первой встречи 10 днями раньше, а Жоффр уже начал сомневаться в военных талантах командующего 5-й армией, который долгое время пользовался его покровительством. Атмосфера на совещании, проходившем в частном доме, была напряженной. Френч сказал, что не получил общую инструкцию № 2, обещавшую в будущем контрнаступление, и обиняками высказался о неспособности Ланрезака помочь его солдатам. Ланрезак держался так, словно Британский экспедиционный корпус был для него обузой, а не поддержкой. Затрудняло ситуацию и то, что Жоффр не говорил по-английски, а Френч почти не знал французского. Роль переводчика досталась заместителю начальника штаба генералу Генри Уилсону. Союзники не только говорили на разных языках – внешне они тоже были словно из разных миров. Жоффр и Ланрезак, крупные, тучные, в темно-синих мундирах с золотыми пуговицами, напоминали железнодорожных начальников, а поджарый Уилсон и сухопарый Френч в габардиновых кителях, бриджах и начищенных до блеска сапогах для верховой езды больше напоминали владельцев замков, собирающихся на охоту. А еще Жоффра смущало, что звание командующего британскими экспедиционными силами – фельдмаршал. Во французской армии maréchal – это не звание, а почетный титул, которого удостаивались за выигранные сражения. Все военачальники республики, званием не выше генерала, косо поглядывали на этого maréchal, стяжавшего себе славу в боях с южноафриканскими фермерами.

Никакого определенного решения на совещании не приняли, а по его окончании Ланрезак отклонил приглашение Френча пообедать с ним[180]. Жоффр, однако, согласился составить союзникам компанию. Вернувшись в штаб, он был чрезвычайно зол на Ланрезака. Не в последнюю очередь это оказалось обусловлено тем, что французский главнокомандующий опасался отказа англичан от дальнейшей помощи. Вдруг они прямо отсюда направятся к Ла-Маншу? Нужно было действовать, и Жоффр приказал Ланрезаку на следующий день, 27 августа, прекратить отступление и перейти в контратаку. Следовало нанести удар по 2-й немецкой армии. Ланрезаку пришлось подчиниться. Его части получили указание занять позиции в верховьях Уазы, которую дивизии фон Бюлова должны были форсировать. 10-му и 3-му корпусам предписывалось остановить наступавшего с севера противника, а 18-му перейти в наступление на западном направлении в том месте, где река поворачивала на юг, чтобы слиться с Сеной у Понтуаза, выше Парижа по течению. Еще одно соединение – 1-й корпус под командованием решительного Франше д’Эспере, выпускника военной школы в Сен-Сире и академии Генерального штаба, – было оставлено в резерве в глубине прямого угла, образованного флангами 5-й армии.

Бой – французы считают его битвой при Гизе, а немцы сражением при Сен-Кантене – начался утром 29 августа в густом тумане. Французов преследовали передовые части 2-й немецкой армии: корпус императорской гвардии и 10-й ганноверский корпус под командованием генерала Платтенбурга. Их командиры были уверены, что не встретят серьезного сопротивления до Эны, а до этой реки было еще больше 50 километров. Встречная атака 10-го и 3-го корпусов французов стала для них полной неожиданностью. Немцы, не готовые к столь яростному сопротивлению, понесли тяжелые потери. В бою погиб и командир 1-го гвардейского пехотного полка, и в критический момент его повел в атаку служивший в этой элитной части второй сын кайзера Эйтель Фридрих[181].

Сначала немцам сопутствовал успех – к концу дня гвардейцы и солдаты 10-го корпуса продвинулись на 5 километров, но потом ход сражения изменился. Вскоре после полудня Франше д’Эспере получил приказ вступить в бой, и спустя шесть часов – время было потрачено на выбор и оборудование наиболее выгодных артиллерийских позиций, в чем генерал принимал непосредственное участие, – он лично верхом на гнедом жеребце повел свой корпус в атаку. Французы наступали с развернутыми знаменами, под звуки полковых оркестров и непрекращающиеся залпы своих пушек. Порыв подхватили 3-й и 10-й корпуса армии Ланрезака, и к наступлению темноты они отбили оставленные утром деревни, намереваясь на следующий день возобновить контрнаступление. Успех был тем более удивительным, что эти части получили приказ просто удерживать позиции, в то время как 18-й корпус под командованием Мас-Латри должен был помочь британцам, наступая на Сен-Кантен. 29 августа продвинуться вперед ему не удалось, и вскоре этот генерал был смещен с должности. А вот Франше д’Эспере, показавший себя при Гизе с самой лучшей стороны, сменил Ланрезака на посту командующего 5-й армией. Это была заслуженная награда для отчаянного Фрэнки – так называли французского храбреца англичане, ведь его решительные действия помогли остановить немецкое наступление и позволили выиграть полтора дня, за которые армия смогла перестроиться для контрудара – Жоффр все еще намеревался его нанести.

Осуществятся ли эти планы, теперь зависело скорее от того, что предпримет немецкая армия, а не французская. Если немцы продолжат движение на юго-восток, намереваясь оставить Париж справа, то плану французского главнокомандующего по формированию ударной силы для атаки их фланга могли помешать расстояние и трудности с планированием доставки провианта и боеприпасов, а также управлением и контролем их движения. Если же они будут двигаться на юго-восток, оставив Париж слева, то окажут французам услугу – так выразился сам Шлифен, только в другом контексте. В своем плане войны с Францией бывший начальник немецкого Генерального штаба высказывал опасения, что вообще-то благоприятным для французов будет любое решение. Если оставить их столицу справа, это сделает немецкий правый фланг уязвимым для атаки сильного парижского гарнизона. Если же Париж останется слева, то фронт немецкого наступления окажется разделен надвое, словно волнорезом, и этот промежуток будет открыт для контратаки из города. Недостаток плана наступления, который Шлифен признал заранее, в августе 1914 года немецкий Генштаб так и не решил – войска двигались вперед, а командиры все еще не определили окончательное направление.

17 августа кайзер перенес свою Ставку и Генеральный штаб – во время войны Верховное командование армии, или Oberste Heersleitung (OHL), – из Берлина ближе к театру военных действий, в Кобленц, крупный город на Рейне. Это будет не последнее место, откуда Вильгельм управлял своими войсками: за Кобленцем он переедет в Люксембург и, наконец, в маленький курортный городок Спа в Бельгии. Вскоре после переезда в Кобленц стало ясно, что разрешение Мольтке командующему 2-й армией фон Бюлову координировать действия 1-й и 3-й армий, оправданное на первом этапе кампании, когда главной целью был разгром Бельгии, теперь имеет негативные последствия. Стремление Бюлова контролировать все лишило командира 3-й армии Хаузена шанса нанести удар по арьергарду Ланрезака, с 24 августа отступавшему от Самбры. Затем, когда линия фронта сместилась к Сомме, Мольтке перенес свое внимание на 8-ю армию, противостоявшую русским в Восточной Пруссии (там действительно сложилась трудная ситуация), в ущерб более крупным и важным операциям