Тео. Теодор. Мистер Нотт - Hashirama Senju

сохранении. Блэкам дарована была пещера, Ноттам — кольцо, так неудачно почти найденное отцом, Малфоям — дневник, отравивший первый семестр Джинни, а что было дано другим верным слугам, Теодор предполагать не мог. Диадема и вовсе осталась в Хогвартсе, и он не знал, не был ли это младший сын Розье, кто спрятал проклятое наследие как можно дальше.

«Выходит, хоркрукс в хранилище. Гринготтс? А рыцарем он хочет быть сам. Благородно подставиться, надо же».

Оставалось неясным, что значили фразы про императора и визиря. Быть может, это был сам Тёмный лорд и его вернейшие слуги, а, может, это было что-то иное… но в любом случае сейчас же ему стоило уточнить у завсегдатаев клуба прорицаний и астрологических прогнозов, когда должна была наступить неделя гноллов.

И всё-таки запланировать визит в «Ракушку», чтобы встретиться с «Изгоем».

Лично.

------------------

Уважаемые читатели. Мы близки к эндшпилю, и я был бы рад получить от вас чуть больше комментариев, чем обычно:)

Глава 141

Джинни договорилась с родными на визит Тео девятого марта. Девяносто восьмой год двадцатого века стремительно сменял зиму весной, но в Британии мороз магического общества, подобно приближающемуся дементору, пронзал общественную жизнь. Среди студентов, получавших письма из дома, ходили невозможные слухи о том, как патрули Пожирателей вламываются в дома и ломают палочки тем, в чьей чистокровности были сомнения. Слизеринцам плевали в спины, а голоса сторонников превосходства чистокровных звучали всё громче. Теодор был не один в рядах тех, кто не привечал такие традиции, тот же Забини ввязывался в любые споры в гостиной и даже доказывал палочкой свою правоту, но с каждым днём пропасть между факультетами ширилась, ломая то хрупкое равновесие, что существовало минувшие полгода.

Профессора самоустранились. Декан Слагхорн только вздыхал да варил себе успокоительные, отказываясь даже пальцем шевелить, чтобы менять ситуацию, хотя к нему взывал не Теодор — другие деканы.

«Префекты разберутся. Это же дети, они играют, так было всегда. Слизерин и Гриффиндор, ах, этой истории тысяча лет», — отмахивался он с беспечным видом, но о клубе слизней даже не заводил речи, хотя Кэрроу давно не было в замке.

Причин для того, чтобы тревожиться, у Теодора хватало в избытке. Гринграсс, старшая и младшая, с удивлённым видом наперебой сообщили ему, что в традиционном астрологическом прогнозе никогда не было никаких гноллов — эти африканские полуразумные создания вовсе только на манчестерском аукционе-то во всей Британии и встречались.

Это всё, вкупе с трудно дающимися тезисами для Шеклболта, вводило Теодора в нервное состояние. Срок приближался всё ближе, и даже успешно спрятанные в Комнате-по-требованию бочки, все три (две от Принца и одна от магглов), не слишком его радовали. Лонгботтома пришлось ввести в курс дела про универсальное целебное средство, и его крепкое рукопожатие и напутствие будто бы повлияли на то, что просиявшая Джинни на следующее утро крепко обняла его и шепнула, что Уильям дал согласие на его визит.

Понедельник, шестнадцатое марта, был тучным днём и в Шотландии, и в Корнуолле. Несмотря на опасения Теодора, миссис Пинкертон, смерившая его сложным взглядом, ничего не сказала. Он уже не сомневался в лояльности смотрительницы, не после инцидента с Фоули, а Лестрейнджу не могло не быть выгодно, чтобы «кота» продолжали грызть «блохи», даже если он сам впал в немилость.

Дом семьи Уизли… Уильяма Уизли и его жены был скрыт за качественным магическим куполом. Непроницаемым снаружи и, кажется, даже изнутри, но это было не слишком существенно. Теодор не то, что чары, даже взгляд на яркой и плотной магической сфере сосредоточить толком не мог, оказавшись рядом. Впрочем, ждать ему пришлось недолго: в заборе, по границе которого чётко проходил защитный купол, появилась калитка, которую Теодор и толкнул.

Едва он прошёл границу — она даже гудела от магического напряжения — ему в лицо ударил сильный порыв ветра. Будто бы загнанный под кромку магии, ветер дул со страшной силой, холодными порывами обламывая ветки деревьев и поднимая песчаные пыли. Магия действительно не давала ему видеть ничего, что было снаружи купола, и Теодор был вынужден спешно, прикрывая глаза от взвеси и ветра, прошагать к коттеджу.

Дверь поддалась на удивление легко, а за ней его встречала палочка первенца Молли и Артура Уизли, направленная прямо в лоб.

— Какая любимая квиддичная команда моей сестры? — мягко и хищно спросил он, не пытаясь сдержать подозрительность.

— Холихедские Гарпии, — выпалил Нотт. Это было правильным ответом, он знал наверняка, но Уильям не отнимал палочку. — Что?!

— Ничего, — хмыкнул Билл. — Ты такой забавный, когда растерян. Нашла же в тебе что-то Джинни. Пойдём.

Теодор сбросил плащ при входе, оставшись в брюках, галстуке и рубашке. Даже значок он оставил в Хогвартсе, чтобы не раздражать им тех, с кем ему предстояло встретиться. Завтрак давно миновал, и хозяин дома не предлагал Теодору воспользоваться его гостеприимством. Странный сладковатый запах витал вокруг, заставив Теодора принюхаться, на что обратил внимание его спутник.

— А, это детское питание, — бросил он через плечо, останавливаясь перед развилкой коридора. — У меня родилась дочь. Мария Виктория.

— О! — вырвалось у Теодора. — Я не знал… поздравляю, Уильям! Очень рад за вас с Флёр!

— Спасибо, — улыбка Уизли была почему-то поблёкшей. — Не говори никому лишний раз, пожалуйста. Даже Джинни. Пусть это будет секретом.

Нотт кивнул. «Как хотят», — мысленно он пожал плечами.

Ещё несколько десятков шагов по расширенному пространству небольшого с виду коттеджа, и Билл привёл его к тёмно-зелёным двустворчатым дверям, за которыми, должно быть, скрывалась гостиная.

— Это гостиная в слизеринских цветах. Бабушка так её и называла, она была слизеринкой, — усмехнулся Уильям. — Мне показалось, что будет интересно оставить вас встретиться именно здесь.

— Ты не будешь участвовать? — удивился Нотт.

— Большие знания — многие печали, — покачал головой тот. — Я не хочу подвергать опасности жизнь своих жены и дочери, а не посещать Мунго мы не можем.

Теодор тут же пришёл к выводу, что с его дочерью что-то не так. И поэтому он и не хочет распространяться о её рождении. И вновь заключил, что это его не касалось.

— Тогда спасибо, что провёл меня, — улыбнулся Тео.

— Обратно дорогу найдёшь сам.

Уильям будто бы потерял самообладание и погрузился в какие-то свои мысли. На его лице вдруг отчётливо проступили глубокие мешки под глазами, налитые синим, морщины на высоком лбу, а в рыжей шевелюре, стянутой в хвост, виднелась отчётливо седая прядь.

Тео толкнул двери и шагнул вперёд. Ему нечего было опасаться, но палочка всё же была в его руке, а не