Пиастры, пиастры!!! - Стивен Робертс

— Боюсь, как бы не вышло хуже… — он словно размышлял вслух, но его слова предназначались и мне в равной степени. — Богатство редко приносит счастье, но бедность несомненно горьше. Уж лучше…

Он протянул мне свёрток в промасленной тряпице.

— Тут вся моя жизнь, Уильям… Возьми за всё добро, что ты сделал для одинокого старика. За то, что скрасил мои дни, и умираю я не в одиночестве. Помолись за меня, когда Бог заберёт мою душу на судилище. Может, он смилуется… Простит грехи мои, что якорем висят на душе, тянут её вниз, влекут в адские бездны…

Он надолго умолк, взгляд его блуждал по небелёному потолку, но я понимал — смотрит он в прошлое, в уходящую жизнь, полную греха и порока. Он уже не замечал меня рядом, иногда вскрикивал что‑то, при особо горестных воспоминаниях, иногда словно обращался к кому то, и умолкал, прислушиваясь к ответу.

Это пугало меня, нагоняло холодный страх. Мне казалось он умрёт, и я увижу его душу, покидающую тело. Мерещилось, что рядом её поджидают, чтобы забрать… И это уж точно не ангелы. Стало жутко. Призрак Смерти витал в этой комнате. Оставаться у постели умирающего было выше моих сил. Ничем помочь я не мог, потому поспешил покинуть комнату и выбежал на улицу.

Свежий воздух приободрил меня. Я размотал тряпицу. В свёртке были только бумаги… Хорошенькое наследство. Конечно, вся жизнь старика была здесь, в записях, и мне интересна его история… Но не сейчас. Другие заботы одолевали меня. Я сунул пакет за пазуху, решив заняться им позже.

Первым делом я сбегал за священником. Тот пришёл после заката. Я оставил их со стариком наедине. Сам же углубился в мрачные мысли… Как мне быть, если Хэтч умрёт?

Мне бы хотелось остаться жить в этом доме, где единственно был искренне счастлив. Но возможно ли это без моего единственного друга?

Оказалось, невозможно.

Когда старик скончался, я взял на себя хлопоты о похоронах. Тех денег, что Хэтч оставил в известном лишь нам двоим месте, как раз хватило, чтоб заплатить священнику и копателям, и сколотить крест. Гроб старик сделал себе сам, уж давно, ещё до нашего с ним знакомства. Он хранил в нём зерно, и дерево за несколько лет пропахло хлебом.

На следующий день после похорон мирской судья прислал приставов, и они перерыли весь дом, словно разбойники в поисках наживы. А меня выставили за дверь, так как завещания старый Генри Хэтч не оставил.

Раньше, чем это случилось, я вынес из дому кое‑какие ценности, и прикопал их под дубом. Денег я не нашёл, но были вещи, возможно, имевшие кое‑какую стоимость, и в будущем могли пригодиться. Ничего особенного — немного посуды, пара статуэток, подсвечники да ещё кое‑что, что не могло испортиться в земле и могло оказаться полезным. Не оставлять же их скрягам— приставам.

На этом моя жизнь здесь закончилась. Пусто стало без старика. Пусто и темно. Жизнь моя в одночасье изменилась, я словно летел в пропасть. В один миг я остался без друга, без дома. Без будущего. Как дальше быть, я не знал.

В последний раз я вошёл в отчий дом. Родной дом, где родился и рос. Сердце моё затрепетало от мысли, что это, быть может, в последний раз.

Старик отец валялся на лежанке, как всегда пьяный. Он не понимал моих слов, водил мутным взглядом и бормотал что‑то невразумительное. Отец так и не понял, что я ухожу из дому, и мы видимся в последний раз.

Я хотел оставить пару монет на столе, но потом решил, что не стоит. В пользу ему они не пойдут, а мне еще как пригодятся.

Я сменил рубаху на выходную, из которой почти вырос. Взял старый отцовский плащ. Одел выходные ботинки.

Весь мой скарб я сумел спрятать под рубаху — пара монет, среди которых и старый дублон, немного еды и подарок старика. Я счёл кощунством оставлять его или выбрасывать. Вес пакет имел небольшой, и я решил взять его, чтоб чтением коротать отдых в дороге. Как бы там ни было, мне была интересна жизнь моего единственного в этом мире друга. А ещё компас да старый нож, в ладонь длиной, с коими покойный Хэтч был неразлучен в своих странствиях. Я надеялся, он принесёт удачу и мне. В любом случае, в дальней дороге лишним не будет. С этими нехитрыми пожитками и покинул отчий дом.

Я вышел ранним утром, когда в лугах стоит туман, и ноги мокнут от росы. Солнце едва окрасило горизонт алыми проблесками зари, обещая ясный день. Было тихо и спокойно, просыпались ранние птахи, наполняя тишину щебетаньем и свистом, в роще за полем пел свои песни соловей, а воздух был свеж и чист. И мне вдруг сделалось так грустно, что сердце сжалось, ком подкатил к горлу, и я не смог удержаться от слёз.

Мой друг умер, и я его никогда не увижу. Мой дом стал чужим, мой привычный мир рухнул. Я стал бездомным. Бродягой.

«Странником, как и мечтал!» — горько подумал я…

Моя жизнь, в которой Завтра было неизменным, превратилась в Грядущую Неизвестность, в одно большое Приключение, где новый день приносит новые неожиданности. И, возможно, не всегда приятные. Что меня ждёт впереди? Слава? Безвестие? Может, даже скорая смерть…Я не знал, и это пугало меня до дрожи в коленках.

Я мог вернуться. Отец, скорее всего не помнил о нашей ссоре. Но я помнил. «Мосты сожжены!», сказал я себе, как говаривал старик.

Я закинул котомку на плечо и, повернувшись спиной к восходящему солнцу, пошёл вслед за своей тенью. Туда, куда несли меня ноги. Ветерок дул в спину, словно подгоняя. И у меня появилось ощущение, что я поступаю правильно.

Я приободрился. К морю! К бурям! К дальним берегам!

К приключениям.