Проклятая Мангазея - Константин Волошин

— Землица здесь дюже обширна, — вяло заметил Таган. — Трудно сразу всё охватить, Тимошка. Людишек по всей Руси не хватит для такого дела. А денег сколько потребуется. Долго ещё ждать нам тут твоих земляков.

— Не скажи, — не сдавался Тишка. — Наши слишком жадны до безхозной землицы, как многие считают и говорят. А тут тоже людишки живут, и дани никому не платят. Да скоро эта ихняя благодать обязательно окончится. Чую.

— Как встретим какое стойбище — тут же надо попытать о русских городках или острогах. Вдруг имеются такие и тут.

— Ты как в воду глядел, Таган! — крикнул Тимошка и указал на селение на берегу. — Пристанем? Попробуем расспросить.

— Конечно! — довольный ответил Тимошка. — Страсть, как охота с людьми поговорить по-человечески. Правда, они нас не поймут, как и мы их. И всё ж!

Селение состояло из чумов, среди них с лаем бегали собаки, сзывая жителей встречать гостей. Те уже сбегались на берег и даже помогли вытащить лодку подальше на пологий берег.

Таган старался уловить хоть какие знакомые слова. Ничего! И стал жестами показывать, что им надо. Те быстро поняли и в свою очередь требовали плату. А у путников ничего не оказалось. Всё пропало при житье у озера иди в пути. И тут Настя, с интересом слушавшая всё это, спросила у отца:

— Что такое плата, тятя? Таган сказал о каких-то деньгах. Вроде слышала о них, но забыла и не могу вспомнить.

— Деньги, это такие кружочки из разного металла. Самые дорогие из золота. Оно жёлтое и никогда не покрывается ржавчиной, как железо. Серебряные дешевле, а медные совсем мало стоят. За эти кружочки можно купить все, чего душа захочет.

— Ты сказал, что самые дорогие из жёлтого металла Мама собирала как раз жёлтые камешки. Я тебе говорила.

— Так, может, то был золотой песок? — с удивлением воскликнул Тимофей. — И что с того? Мамы давно нет и тех камушков тоже.

— А вот и нет! Я их нашла весной. И они со мной. Показать?

— А как же! Только не здесь. Пошли куда-нибудь подальше от людей. Где это?

— В лодке. В мешке с нашими одеждами для зимы. Идём, я тебе покажу.

Лодка оставалась на месте, и никто не стал ничего в ней брать. Таков обычай. У гостей красть нельзя.

Настя долго рылась в мешке и показала кожаный мешочек. Тимоха узнал его. Мешочек сшила для мелочей Айсе, и теперь в нём что-то лежало тяжёлое. Он ощутил это на ладони, развязал шнурок и заглянул внутрь. Немного высыпал на ладонь. Песок засверкал жёлтыми крупинками. Одна выпала размером с орешек кедра и Тимошка вспомнил его по рассказу дочки.

— Ты знаешь, Настенька. Это, скорей всего и есть золото. Песок с камушками. Фунта два или чуть меньше будет. Тяжёлый. И ты всё время его таскала в карманах? Или он всегда был в мешке?

— Не всегда, тятя. Я часто его перекладывала. По необходимости, — поправилась она и вопросительно глядела на отца. — Это много стоит?

— Ещё как дорого, милая Настенька! За такое легко можно нанять коней и ехать хоть на Русь! Я возьму?

— Бери, конечно! Это же мама собрала, а она наша семья. Я рада, что это может хоть как-то нам помочь. И еду можно на это купить?

— Можно и много! Я пойду…

Тимофей отсыпал немного в ладонь, потом Настя нашла кусок ткани, и он завязал в него отсыпанный песок. Подошёл к говорившим и спорившим. Оказалось, что появился человек, который знал кетский язык, язык Айсе. И дело пошло куда быстрее. Тут и вмешался Тимофей. Показал золото Тагану, а тот местному купцу. Тот долго рассматривал, и наконец согласился продать за него продуктов пуда три.

Их разместили в деревянном доме, почти круглом, но угловатом. Из брёвен.

— Тимошка, откуда у тебя золото? Раньше ты никогда о нем не говорил, — Таган испытующе глядел на товарища.

— Об этом никто не знал до сегодняшнего дня. Даже Настя, которая хранила его.

— Как это? Почему?

— Это её мать Айсе, оказывается, несколько месяцев собирала в ручье золотой песок и прятала. А Настя подсмотрела и после смерти забрала его. Вот теперь показала. Зато можно купить много хорошего на этот песочек.

— Чудно всё это, — в задумчивости проговорил Таган. — Завтра я должен поговорить с тем человеком, что знает немного наш язык. О чем узнавать лучше всего?

— Где русские поселения? Это главное. Остальное никто не знает. Хочу побыстрее попасть к своим, русским. А это далеко на заходе. Сколько туда ехать, в какую сторону, по каким дорогам? Мы тут ничего не знаем, и с нами легко может случиться всякое. И самое худшее.

— А что самое худшее? — как-то странно спросил Таган.

— Смерть иди рабство. А что хуже, сам выбирай. И всё равно тебе легче. А у меня дочка. И мне будет смертельно плохо, если по моей вине что-то худое с нею случится. Тогда для меня лучше смерть, если я не смогу ей помочь.

Таган молча кивнул. Так же молча устроился на полу спать. Настя тоже поспешила и один Тимофей долго не мог заснуть. Всё время думы отвлекали его. Ещё Таган как-то чудно смотрел. Может, что задумал? Золото! — вдруг мелькнуло в голове.

Усталость всё равно сморила и его и он заснул.

Два дня они провели в том селении. Купец выполнил свои обещания и доставил им провианта три пуда. Окончились их голодные дни, и они смело могли продолжить путешествие. От местного человека, что знал язык Айсе, узнали лучший путь на заход и теперь лишь дожидались попутчиков. Туда же собирался караван лодок с товарами. Путь рассчитывался на две недели, и это сильно радовало наших путников.

Где-то после реки Абакана они остановились в селении племени телеутов. С ними ночевали и другие купцы. Их большие лодки стояли уже у берега, когда причалили наши путники.

— Что, Таган, ты нашёл знающих ваш язык? С кем вёл разговор? — Тимофей с любопытством мельком взглянул на товарища.

— Точно! Пытался выяснить дальнейший путь. Они идут далеко. Я таких названий никогда не слышал. Запомнил лишь речку Бию. Но там они пересядут на коней, а грузы повезут на верблюдах. Их я изредка видел и у нас в Мангазее. Бухарцы караванами приходили однажды летом. Страшные животные. Да им у нас плохо было.

— Меня страх забирает, когда вспоминаю, куда мы забрались. Не надо было сюда переться. Про нас там уже