Япония. Жемчужины истории и культуры - Лесли Доунер

Темная долина

14 мая 1932 года Чарли Чаплин прибыл в Кобэ, горя желанием увидеть «страну цветущих вишен». Чтобы встретить его, собралась многотысячная толпа, а с низко летящих аэропланов сыпались листовки с приветствиями.

На следующий день Такэру, сын премьер-министра Инукаи Цуёси, привез Чаплина на турнир сумо. Во время поединка к японцу прибыл курьер. Когда Такэру вернулся на свое место, он был бледен как смерть. Он закрыл лицо руками и сказал: «Только что убили моего отца». Позднее Чаплин узнал, что террористы хотели убить и его самого, думая, что это вызовет войну с Америкой.

На поверхности жизнь казалась такой же, как раньше. Но даже знаменитость уровня Чарли Чаплина не могла избежать столкновения с нарастающей в обществе нестабильностью.

Западные державы с усиливающимся беспокойством следили за тем, как Япония осуществляет вторжение в Китай. В 1921 году на Вашингтонской военно-морской конференции англо-японский союз был расторгнут, на японский флот наложили ограничения – теперь ему полагалось быть меньше, чем у Британии или у Соединенных Штатов. В Америке приняли Закон об иммиграции, который фактически запретил японцам въезд в страну. США уже разработали план возможной конфронтации с Японией – так называемый Оранжевый план, согласно которому опорными точками для американских сил являлись военные базы на Гавайях, Гуаме и Филиппинах.

В 1929 году, во время всемирного обвала фондовой биржи, многие японцы потеряли работу, а цены на рис сильно поднялись. В Японии мало природных ресурсов, и ей пришлось импортировать нефть, железо, сталь и другие материалы, необходимые для промышленности и вооруженных сил. Чтобы заработать валюту на их покупку, страна занималась экспортом; однако другие нации ввели тарифы для защиты собственных производителей, борющихся с кризисом, и японский экспорт упал в два раза. В трудные времена западные страны использовали резервы своих колоний. Японии требовалось сделать то же самое – увеличить территорию, с которой она могла бы получать сырье. Это означало, что пришла пора воспользоваться ресурсами Китая.

Не ставя в известность своих командиров, несколько младших офицеров Квантунской армии, которая охраняла Южно-Маньчжурскую железную дорогу и японские предприятия в Маньчжурии, заложили взрывчатку на железнодорожных путях в окрестностях Мукдена. Свое преступление они приписали китайским диверсантам, и армия получила предлог для вторжения в Маньчжурию.

Спустя полгода японцы захватили Южную Маньчжурию и объявили ее независимым государством, которое назвали Маньчжоу-Го. План заключался в том, чтобы превратить его в индустриальный центр, который будет снабжать Японскую империю. Марионеточным правителем нового государства был назначен Пу И – последний император Китая, происходивший из маньчжурской династии Цин.

Лига Наций отказалась признать Маньчжоу-Го и заклеймила Японию как агрессора, и в 1933 году Япония официально вышла из этой организации.

Убийство премьер-министра Инукаи стало концом японской демократии. В дальнейшем кабинет министров назначали военные. Каждый, кто им препятствовал, рисковал тоже стать жертвой политического убийства. Коммунисты, сочувствующие коммунистам, люди, подозреваемые в том, что они сочувствуют коммунистам, – всех их арестовывали и бросали в тюрьму, в основном без суда. Некоторых подвергали пыткам. Цензура распространилась сначала на книги и газеты, а затем вообще на все, что ассоциировалось с Западом. Джаз тоже оказался под подозрением. Танцы в конце концов пришлось прекратить.

Стремясь заглушить ощущение надвигающейся катастрофы, японцы искали спасения в эскапистских развлечениях. В моду вошло направление эро-гуру-нансэнсу – буквально «эротика, гротеск, абсурд». Оно соединяло в себе эротику, черный юмор и интерес ко всему странному и эксцентричному. Японцы бросились в пучину удовольствий с такой энергией, как будто считали, что завтра никогда не наступит. Очагом распущенности и упадка нравов считалось казино Folies в Асакусе. Этот район, пристанище гангстеров, танцовщиц и всевозможных деклассированных элементов, был для Токио тем же, чем для Лондона – Ист-Энд. В заведении показывали эротические ревю, и зрители валили на них толпами. Именно там происходит действие романа Ясунари Кавабаты «Алая банда из Асакусы» – книги, которая насквозь пропитана эро, гуро и нансэнсу. Впоследствии Кавабата стал первым японцем, получившим Нобелевскую премию по литературе.

Пожалуй, в максимальной степени атмосферу эпохи воплотила в себе женщина по имени Абэ Сада. Она задушила своего любовника во время эротической игры, отрезала ему пенис и носила его в рукаве кимоно, пока ее не арестовали. На заседания суда по ее делу стекалось множество людей, процесс широко освещался в прессе. На основе этой истории режиссер Осима Нагиса снял откровенный эротический фильм «Империя чувств».

Но как бы ни старались японцы спрятаться в мир развлечений, им становилось все труднее игнорировать то, что их страна движется к гибели.

Разгул военщины

В жаркий июньский день в 1937 году у моста Марко Поло, расположенного в окрестностях Пекина, сразу за городской чертой, пропал японский рядовой. Японские войска, которые стояли лицом к лицу с китайской армией, потребовали, чтобы им позволили войти в город и поискать там своего солдата. Когда китайцы им отказали, произошел обмен выстрелами. Так Япония по глупой оплошности ввязалась в войну с Китаем – хотя не исключено, что весь этот инцидент нарочно был подстроен японскими военными.

Раз начавшись, военные действия быстро переросли в конфликт, который невозможно было остановить. С одной стороны в нем участвовала армия Японии, с другой – китайская Национально-революционная армия под руководством генерала Чан Кайши. Японцы захватили Пекин, а затем двинулись маршем в направлении космополитического города Шанхая. Поднявшись вверх по течению Янцзы, Чан Кайши укрылся в своей столице, Нанкине. Когда японцы подошли к укрепленным стенам города, сам генерал и большая часть его правительства бежали в безопасное место. Брошенные ими без командования китайские войска недолгое время сопротивлялись, прежде чем японцы смогли прорвать оборону.

Дядя императора Хирохито, принц Асука Ясухико, прилетел из Токио, получив указание обеспечить покорение города, и принял командование армией. Он издал роковой приказ: «Убивайте всех пленных».

Нанкин был захвачен через пять дней. Затем японские солдаты начали бесчинства. В течение трех месяцев они совершали чудовищные зверства, изнасилования, грабежи, поджоги. В общей сложности они замучили и убили от 200 000 до 300 000 китайцев – военнопленных и гражданских лиц. Солдаты, которые творили эти злодеяния, в основном были простыми, плохо обученными резервистами, которых мобилизовали на военную службу прямо с рисовых полей. У военной полиции не хватало людей, чтобы поддерживать порядок, а многие младшие офицеры сами принадлежали к правым ультранационалистическим группировкам. Как писал в New York Times Фрэнк Тиллман Дёрдин, который стал свидетелем первых дней этих зверств, резня в Нанкине «останется позорным пятном на репутации японской армии и нации».

Захват Нанкина не заставил китайцев сдаться. Вне зависимости от того, сколько городов удалось захватить японцам, Чан Кайши