Похищение Муссолини - Богдан Сушинский

Телефонный звонок заставил генерала оторвать взгляд от черного зева камина. И сразу нарушилась связь времен, которая позволяла ему какими-то невидимыми нитями соединять абиссинский поход, блуждания по Индокитаю и ковыльные горечи сабельных схваток в донских степях.

— Господин генерал! — Краснов сразу же узнал фаль-цетнотеатральный голос ротмистра Кричевского. Бывшего ротмистра Кричевского, который еще в августе сорок первого стал обер-лейтенантом вермахта и вскоре был зачислен в штат абвера. — Только что мне стало известно, что Наш общий друг генерал-лейтенант Шкуро встречался с гауптштурмфюрером Отто Скорцени.

— С кем? Со Скорцени? Шкуро?!

— Я понимаю: это равнозначно встрече ишака старого муллы с пророком.

— И был радушно принят?

Кричевский молчал. — Возможно, он только сейчас понял, какую ошибку совершил, решившись сообщить атаману Краснову об этом визите по телефону. Который, конечно же, прослушивается если не СД, то уж гестапо точно.

— Генерал-лейтенант Шкуро был принят гауптштурмфюрером Отто Скорцени — это вы хотели сказать, ротмистр? — пытался помочь ему возобновить разговор Краснов, догадавшись, в чем дело.

— Вы правы. И, судя по тому, каким воодушевленным чувствовал себя «батько», направляясь после кабинета первого диверсанта к фрау Раздольской, — окончательно плюнул на конспирацию ротмистр, — встреча оказалась дельной.

— Значит, вы встретились у Раздольской? Завидую, что не смог составить вам компанию. Целую вечность не был в будуаре этой фрау. Если вы недалеко и горите желанием навестить меня — можем продолжить разговор у камина.

Трубку он положил, не попрощавшись, и тем самым дал понять, что решительно надеется увидеть ротмистра у себя. Причины и возможные последствия неожиданного визита Шкуро к восходящей диверсионной звезде СС стоят того, чтобы посвятить им лучшие часы этого вечера.

Постояв еще несколько минут у аппарата, Краснов с сожалением взглянул на камин, как солдат, не желающий уходить на пост от костра, у которого греются его сослуживцы. Однако возвращаться к письменному столу, где рядом с раскрытой книгой «Казаки в Абиссинии» (с правками и всяческими вставками на случай переиздания) лежала рукопись только что начатого романа, он тоже не решался.

Некоторое время так и стоял посреди комнаты, между столиком и телефоном, письменным столом и камином, словно в заколдованном треугольнике. Проходили минуты, а льдина, на которой он пытался спастись, все никак не желала пристать ни к одному из этих берегов.

Атаман довольно ревниво следил за любыми контактами белогвардейских генералов с немецким командованием и высшими чинами рейха. Особенно остро он ощутил эту ревность после появления в Берлине генерала Власова.

Конечно, Краснов был слишком стар для того, чтобы чувствовать себя в состоянии непосредственно принимать командование Русской освободительной армией. Но допустить, чтобы ее возглавил генерал, который никогда не был связан с Белым движением, а наоборот, верой и правдой служил большевикам и, дослужившись до лампас, предал, оставив на погибель где-то под Ленинградом свою 2-ю армию, — он тоже не мог. И был рад, что фюрер так до сих пор и не согласился принять этого перекрасившегося краснопера.

А тут еще Шкуро, Доманов, Мальцев[38], Трухин[39]… Даже бывший командир «дикой дивизии» князь Султан-Гирей[40], и тот претендовал на лидерство в белогвардейском казачьем движении, которое по праву могло принадлежать сейчас только ему, атаману «Всевеликого войска донского»;

Вот почему сам факт, что Шкуро пошел на связь to Скорцени, уже настораживал и даже в какой-то степени задевал честь генерала Краснова. Он чувствовал, что шу-чва постепенно уходит из-под ног. Его уже не раз пытались свести и — «помирить» с Власовым. Появились даже проекты объединения верных ему частей с частями власовцев, сама мысль о котором вызывала у генерала приступы астматического гнева.

Но в то же время, если так пойдет и дальше, может оказаться, что он никому не нужен. И это здесь, в Германии. Он, генерал Краснов. Который всегда был известен в белых кругах как убежденный германофил, из-за чего, собственно, вынужден был подать в отставку с поста атамана «Всевеликого войска донского».