Бегемот и счастье - Луна Рисса

– Я только в яви показываюсь, – послышался тонкий голос сзади.

– Ура! Тетенька ящерица, вы тут! А куда все делось?

– Тут всегда так. То есть, то нет. Место такое – Вулканоград. В любой момент что-то происходит. Я уже привыкла. Но тебе не то надо… Пойдем раз отдохнул, в наш кратер.

– Сразу в кратер? – испугался бегемот, – А вдруг вулкан проснется – сразу зажарит.

– А чего ты боишься? Ты же зима. Заморозишь лаву и был таков.

– Вы смеетесь?

– Не серчай. Все хорошо будет. Вулкан наш мудрый. Почти пять тысяч лет живет. Все знает.

И пошли они вверх по крутой тропке к вулканному рту, через который уже шел дым и слышалось клокотанье.

Встали они на самом краю. Бегемотик был сам не свой от страха. Никогда ему еще не доводилось быть так близко к огненной стихии.

Ящерица стала громко и отчетливо кричать в жерло:

– Батюшка вулкан здравствуй!

Из ямы послышалось гулкое «здравствуй».

– Помоги бегемоту. Далече шел. Яд колючий выжги из него.

– Из него! – послышалось снизу.

Бегемот подумал, что это, наверное, эхо, но внутри все еще сильнее похолодело от ужаса.

– Пусть он мне кинет свое самое заветное слово. Тогда посмотрим какой это бегемот, – гул из жерла продолжался.

Ящерица посмотрела на бегемота:

– Ну, кидай.

Тот не понял:

– Я не знаю, что кидать? Какое слово?

– Заветное голубчик, говорил же вулкан. Ну подумай. Поразмысли.

Подумал бегемот: «Заветное слово было «мама», когда я родился. Мне милей всего его говорить хотелось. И крикнул он:

– Ма-а-ма!

Выслушал вулкан и засмеялся:

– Ой дитя ты несуразное. Мама – твое заветное слово. Ну лови тогда жар просветный, – И запустил вверх огромный паровой шар. – Зайдешь в шар. И чувствуй. А там и увидим, как яд проявится.

Подлетел шар к бегемоту. Прыгнул он в него. Ох жарко в нем пуще бани. «Хоть не замерзну» – подумал бегемот. Шар взлетел и посередине остановился: между небом и жерлом вулкана.

Внутри сидел бегемот: ни жив ни мертв. И не понимал, что чувствует:

– Страх и ужас? Да. От зыбкости шара и боязни упасть и расшибиться или сгореть.

Он потопал внутри по полу и потрогал стенки: шар вроде прочный.

Стали ему воспоминания про маму его всплывать. Как ее забота его окружала. Кушать попросил – мама принесла. Спать – уже постель из трав медвяных готова. И вспомнил он как брыкался и вредничал. Ведь мама все простит.

– Вот я негодный был, пользовался добром маминым, а сам и палец о палец не ударил. Да еще пошел далече от нее, чтобы показать, что самостоятельный. А ей горе причинил. Вот я дурак!

Вспомнил как он над отцом смеялся, когда тот пытался ловить камыш для дома. Стыдно ему стало, что он так относился к родным – свысока, будто все ему должны всегда, а он царь какой-то.

Заплакал он так как понял, что гордыня его огромной выросла, любить родных не позволяла.

И тут как обдало его сильнейшим жаром, что терпеть невозможно. Пузырь лопнул, а из жерла гейзер вверх взметнулся.

«Ну вот и все! Последний мой миг наступил! И поделом!» – успел подумать бегемот и попал в горячущую струю вулканического гейзера.

Но вот странно – ему было в ней совсем не жарко. Он болтался вверх, вбок, вниз, но ничего горячего не ощущал: «вот чудеса».

Струя вдруг спала и бегемотика вынесло на склон. Удивленный и мокрый уселся он на землю и стал приходить в себя. Ведь такого он никогда не видел и не чувствовал.

– Ну что? Ну как? – спрашивала ящерица.

А он молча сидел в каком-то странном не то сне, не то задумчивом состоянии и, казалось, не слышал ничего вокруг. Затем лег и посмотрел в синее небо:

– Знаешь, что ящерица дорогая моя?

– Что бегемотик?

– Я жить хочу.

– Ну вот! А до этого не хотел?

– До этого: куда несет меня туда и шел. А сейчас я твердо решил делать свою жизнь сам и жить не в угоду своей гордыне, а для кого-то. Я же не один. И родные так учили. Мир повидать – это хорошо. Желания детские выполнить тоже. Но они уже мне малы. Я хочу жить здесь и сейчас, не догоняя прошлые мысли.

Вдруг из пасти бегемота стали вырываться пузыри разноцветные, один за другим. Взлетали вверх и с треском лопались.

– Смотри ящерка. Мои неисполненные детские мечты выходят. Я их отпускаю. Пусть летят. Со мной останутся только истинные и заветные желания моей души.

– Ура! – кричал бегемот и множество пузырьков вылетало из него и лопалось вверху. Легче и легче становилось ему, и в тоже время грустно было расставаться с детством. Но делать нечего: новые взрослые желания принять пора.

– Только я не понял, что с ядом: он есть или нет во мне?

– Нет! – произнес гулко вулкан. – Ты осознал в чем провинился и яд твой вышел. Теперь ты чистый и лучистый.

– Спасибо дедушка вулкан. Я понял кое-что. Чтоб стать собой надо понять какие чувства внутри.

– Ты и понял и нет. Попозже глубже поймешь. Теперь тебе пора идти. Заполнять себя светом и теплотой, чтоб колючка стала частью тебя. Уже не надо будет ей расти и морозить твой организм.

– Хорошо! Я пошел. Только куда?

– Куда сердце тебя зовет.

– Да! Я понял, – немного подумав произнес бегемот, – хочу обратно на озёра.

Поклонился он Вулкану и местности, и ящерице:

– Спасибо вам добрые существа. Никогда я не забуду вас и уроки ваши!

Ящерка даже прослезилась от таких слов.

Махнул он всем на прощанье, спустился с горы и радостно пошагал к озерным островам. По пути снял все свои теплые травы и шапки. Внутри и снаружи было тепло и хорошо.

День шел, второй, а дорога не та.

– Так, где же озера? Все не то.

На третий день зашел он на огромный луг и не может понять: «Что-то знакомое. Запахи и вид. Звери разные – тоже знакомые».

Совсем рядом шуршал бобер. Он волок дерево, но увидев бегемота остановился и закричал:

–О! Привет бегемот!

– Привет! А ты кто?

– Я бобер, мы с тобой в детстве играли вместе.

Силился вспомнить бегемот об этом друге, но не мог:

– Прости, не помню.

И пошёл дальше.

– А туда идти не советую! – крикнул бобер и скрылся в траве.

– Почему!?

Но ответа не получил.

Подумал бегемот немного и все-таки пошлепал вперед.

Увидел он шалаш на