Правила совместного плавания - Сергей Адамович Колбасьев

Клест одним рывком вырубил питание. Конечно, теперь это было уже ни к чему. Семилякин бросился поднимать Козловского, но я его остановил. В таких случаях лучше сперва дать отдышаться.

На лбу у Козловского крупными каплями выступил пот, и руки у него тряслись так, что на них страшно было смотреть.

— Сыт я, товарищ командир, — тихо сказал он. — Сыт!

Он получил восемьсот вольт, а этого больше чем достаточно.

— Искусственное дыхание… — с трудом сказал Клест. Он был так же бледен, как Козловский, и почти так же сильно дрожал.

— Не нужно, — ответил я. — Лучше выйдите из рубки и прихватите с собой Семилякина.

Они вышли молча и не оглядываясь. Сразу же в дверях появился Лунин:

— Звать лекпома?

— Зови, — согласился я.

Но Козловский замотал головой и попытался встать. Почувствовал, что не может, и снова сел:

— Товарищ связист… Сетка… Сетка модулятора… Она меня ударила.

Я понял. На сетке высокому напряжению быть не полагалось. Произошло что-то неладное.

— Думаете, пробило конденсатор?

Говорить Козловскому, видимо, было очень трудно. Больше того, ему всё еще не легко было дышать. Все-таки он себя пересилил:

— Пробило, товарищ связист… Прикажите из центральной рубки взять запасной… две тысячи… и впаять в схему.

— Сидите тихо, — остановил я его. — Знаю сам.

Пальцы на его левой руке почернели от ожога, но он думал не о них, а о, блокировочном конденсаторе сетки.

Это можно назвать геройством, однако ни сам он, ни я в тот момент ничего особого в этом не заметили. Нам нужно было пустить в ход передатчик.

И мы пустили его через десять минут.

9

— Ты понял? — спросил Лунин.

И Клест ответил:

— Понял.

— Тогда я тебе повторю, чтобы ты запомнил.

Лунин повернулся в кресле и выключил электрический чайник:

— Хочешь?

Но Клесту было не до чая:

— Спасибо, не нужно.

— Ну, тогда слушай. Плаваю я двадцатый год и знаю, что служба у нас не так чтобы очень простая. Однако служить мне легко.

Чтоб стакан не ходил на качке, Лунин зажал его между двумя книгами. Потом взялся за чайник:

— Отчего мне легко? Оттого, что знаю правила, Те самые правила совместного плавания, про которые командир дивизии говорил.

Поднял чайник и остановился:

— А может, все-таки выпьешь?

— Нет, товарищ комиссар, право, не надо.

— Не надо, говоришь. Так вот, ты не расстраивайся, а все-таки знай: это ты сегодня Козловского током расшиб. До того его закрутил, что он куда не надо залез.

Клест опустил голову. Ему было так тяжело, как еще никогда не было.

— Вот тебе сейчас трудно, — продолжал Лунин, всё еще держа чайник на весу. — И всегда будет трудно, если будешь так к людям относиться. — Внимательно взглянул на Клеста и сразу переменил тон: — Ладно. Брось. Ты еще молодой и научишься. Давай все-таки чай пить.

Клест против воли улыбнулся и сказал:

— Ладно. Спасибо.

— Ну, держи, я тебе в кружку налью.

И Клест взял кружку.

Это очень старая морская традиция — такой разговор в сопровождении чая, и сколько раз мне самому и моим друзьям чай помогал совершенно так же, как только что помог Клесту.

Хвала ему за это.

10

Всё же служба не могла позволить, чтобы ошибка целого дня похода была искуплена мирным чаепитием в каюте комиссара.

Клест в этом не сомневался и нисколько не был удивлен, когда его вызвали к командиру дивизии.

— Ну, молодой, — сказал Плетнев, — тебя уже Лунин поучил, а теперь я добавлю.

Клест стоял как мог прямо, стараясь не раскачиваться.

— За то, что твой старшина не доложил тебе об аварии, ты дал ему пять суток. Это ты правильно сделал. А за то, что ты сам моему связисту о той же штуке не доложил, сколько тебе полагается?

Клест промолчал.

— Я полагаю, столько же. Как придешь в Кронштадт, так и сядешь.

— Есть, товарищ командир дивизии.

— Можешь быть свободным. Впрочем, подожди.

Плетнев встал и подошел вплотную к Клесту. Наказание наказанием, но в отношении Клеста у него были определенные планы, а по этим планам давать ему падать духом никак нельзя было.

— Слушай, Клест, по всем статьям ты отличный командир, только такта еще не хватает. Значит, будешь теперь над собой работать. Зимой дам тебе миноносец.

— Есть работать, товарищ командир, — ответил Клест.

За переборкой длинной трелью зазвенел звонок.

— Боевая тревога, — сказал Плетнев. — Врага увидели. Пойдем, молодой.

И они пошли делать свое дело.

1935