Рекло. Роман об именах - Владислав Дронов

просто. За её спиной двое крепких мужчин вынесли батут, к которому затем подошел тот самый Виталик. Намечалось странного вида парное выступление. Вдруг заиграла музыка и девочка чувственным и полным тоски голосом запело. Жалко, что бедная Лиза игнорировала нотную грамоту и просто тянула гласные. Звучало всё это, как ария потерянного в лесу ежика. Текст был примерно следующий:

«Милаааааааааааяяяяя маааааааамааааааааа,

Милааааааааааааааааая мааааааааааааамааааа,

Саааааааааааааааааамаааааяяяя любимаааааааааааяяяяя

Мояяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя»

И так примерно минуты три. На фоне всё это время прыгал юный акробат, выписывая какие-то пируэты. Станичный авангард ударил по голове не только меня. Она наклонилась ко мне и сказала:

– Пойдём подышим чуть-чуть. Здесь довольно душно.

Я одобрительно махнул головой. Воздуха и правда будто не хватало. Мы вышли на улицу и завернули за угол дома культуры.

– Ну как тебе? – спросила Она.

– Очень интересно. А выступления и задумывались такими концептуальными, или это я надумал себе? – ответил я.

– Не знаю. Это творчество. Когда ты пишешь свой дневник, ты в него вкладываешь какую-то концепцию?

– Не знаю. Мне кажется, что да. Концепцию обычного описания дня, чтобы потом можно было перечитать и понять, что произошло.

– Да, но с твоей интересной жизнью, мне кажется, что ты и сам не знаешь, чем может закончиться та или иная запись.

– Это правда, но тут моей вины нет. Вчера вот рука ожила, сегодня не знаю, что делать с ней.

– Так попробуй переписываться, – с полным пониманием ответила Она.

– Пробовал. Вышло довольно интересно.

– А как она вообще пишет?

–Берёт ручку и пишет, что ещё сказать?

– Да нет, я же про стиль спрашиваю. Какой у него стиль письма?

– А! Ты про это. Довольно отрывисто она пишет.

– Это похоже на стиль ожившей руки.

Наш разговор прервала открывшаяся пожарная дверь, из неё вышел тот самый Виталик. Вот блин, в тот момент я поймал себя на мысли, что испытываю перед ним какой-то трепет из-за того, что видел его сначала вот там выступающим, а потом вот здесь обычным смертным, хотя я кристально чисто понимал, что это всего лишь мальчик, который прыгал на сцене. Его обиженный взгляд впился в меня. Он смотрел, как старый лев, готовый осадить молодого льва за дерзость.

– Я тебя тут не видел, – многозначительно сказал он, глядя мне прямо в глаза.

Она немного отстранилась.

– Привет! Видел, как ты выступал. Было очень круто. Я недавно вот приехал. Меня зовут Вася, —сказал я, зачем-то снова изменив своё имя.

– Тебя зовут не так. И я тебя тут не видел, – ответил он процедив слова сквозь зубы.

– Что-то случилось? – с искренним недоумением спросил я.

– Случился ты и твои глазенки, – вновь процедил он сквозь зубы. – Я видел, как ты смотрел на неё.

– На кого? На поющую девочку? —смутился я. – Ты чего, она слишком молодая для меня. Можешь не ревновать, клянусь.

– Ты идиот, – злостно и даже как- то не по-детски ответил он. – Ты думаешь, что я глупый? Ты смотрел на неё с жалостью. Это самое мерзкое чувство на свете. Она это не заметила, но я заметил.

– Я думаю, что всем нам иногда нужна жалость, но взгляд мой был скорее сочувствующий. Песня была очень грустная. И пела она её очень грустно.

Стоит оговориться, что каждое слово он проговаривал чётко и отрывисто. На меня тщетно пытались использовать запугивание.

– Нет, – продолжал наступать на меня злой ребенок-акробат. – Я узнаю этот взгляд. И узнаю его из тысячи. На меня тоже так смотрели. И ты не будешь так больше смотреть. Ты усвоишь урок.

– Да хорошо, – пошел на попятную я. – Извини меня, пожалуйста. Готов даже извиниться перед твоей девушкой.

– Она не моя девушка, – покраснев ответил он. – Извинений недостаточно. Я вызываю тебя на дуэль. Повторяй за мной или твоя жизнь превратится в ад.

– Я с радостью, только у меня рука одна не работает, пожалел бы ты меня мальчик. Какой такой ад? Ты так с каждым новым человеком здесь разговариваешь?

– Нет. Только с тобой. А теперь повторяй.

– Пожалуй откажусь, – ответил я.

За нашим разговором всё это время наблюдала со стороны Она. В этот момент я подошёл к ней и сказал:

– Достаточно на сегодня для меня культурной программы. Пойду я домой.

Я чувствовал, как мою спину буровит взгляд обиженного тучного мальчугана. Его угрозы, конечно, пугают, но риск упасть от переутомления в обморок более реалистичны, чем угрозы маленького мальчика. Домой шёл не один, Она решила проводить меня. Видимо, моё уставшее лицо в свете сегодняшней большой луны приобрело более бледные и вызывающие жалость краски. По пути домой мы обсуждали три выступления, на которых успели побывать. Она была в красном платье в белый горошек, и я по пути рассматривал белые блямбы на ткани, так напоминающие мне какие-то пробелы в моём сознании. Я предложил проводить её до дома, а она рассмеявшись завернула куда-то за дом и исчезла. Перед этим мы долго смотрели друг другу в глаза, когда болтали про стиль песни девочки. На улице тепло, а ночь просто чудесна. Хоть сейчас выходи и ночуй прямо на лавке в приступе отчаянного романтизма. Стоп.

Сейчас выглянул в окно, там на голове стоял тот пацан. Господи, ну за что. Ну что я ему сделал. Куда его родители смотрят? Уже поздно вообще-то. Сейчас выйду прогоню его или позову кого-нибудь. Ну ни в какие ворота это не лезет.

Прогнать удалось странным образом. Я вышел к нему и спросил, что ему нужно, а он потребовал принять участие в акробатической битве.

– Если я соглашусь, ты от меня отстанешь? – спросил я.

– Да, – ответил он.

Условия меня устраивали, а мои унижения были видны только теням от уличных фонарей. Я встал прямо напротив него и принялся повторять его движения. Сначала это была стойка на одной ноге, плавно переходящая в наклон к земле, даже не знаю, как это объяснить. Потом, сначала он, а затем и я стоя, на одной ноге тянулись вперед. Мне всё это давалось без труда. Я человек гибкий, и он это заметив, решил показать свой коронный прием. Он встал на две руки. Этого, естественно, мне не повторить, тем более с одной рабочей рукой, поэтому моей реакцией был ступор, из которого меня вывела ожившая левая рука, которая неожиданно и стремительно ткнула указательным пальцем мальчика прямо в живот. Мне этого делать не хотелось, но было это весело. Юный акробат чуть качнувшись упал на землю лицом вниз. Потом он встал, совершенно не используя руки и отряхнулся. Его глаза были красны от злости и мокры от досады. Мальчик пробубнел что-то злостное нечленораздельное и ушёл в ближайший закоулок. Спасибо, рука! Может, мы даже подружимся. А теперь спать. Кто знает, что таит для нас грядущий день.

День 13

День грядущий таит для нас новые испытания. Уже глубокий вечер. Дни тянутся здесь так долго,