Тайна скорбящего ангела - Александр Владимирович Шляпин

– Месторождение – только не меди, а латуни, –ответил Русаков.

Виталий ухмыльнулся, считая, что Русаков фантазирует и включив магнитофон сказал:

– Что так прямо пришел и взял – сколько хочешь?

– Что–то типа того, –ответил Русаков. -Ты видел склад рядом с «Майбахом»? Мы там с тобой фотографировались на руинах третьего рейха.

– Ну видел, –ответил Виталий. –Только там ходит часовой с автоматом и табличка возле забора с надписью –«внимание запретная зона –стреляют без предупреждения.

– А ящики открытые с гильзами под навесом через дорогу видел?

– Видел и что?

– А то, что там стреляных гильз море. Каждая весит почти восемь килограмм. Восемь килограмм чистого веса. Это по курсу гарнизонной свалки полторы марки за килограмм.

– Ты Санек, конченый идиот! Наверное, таких как ты, за всю историю ГСВГ еще не было?! Там же часовой стоит, он же не будет тебя спрашивать, зачем тебе мальчик этот металлолом?! Он стебанет из «калаша», что потом эти дырки не один военный хирург не залатает. А ему за твою душу, еще и отпуск на Родину дадут. Как раз вы поедете вместе, ты в цинковом гробу, а он в купейном вагоне к своей девчонке.

– Ты Демидов, сам идиот! Неужели ты думаешь, что я баран?! Я все продумал –нужен только большой ящик, да колёса с мягкими покрышками! За бутылку ротаторного спирта нам этот ящик сами солдаты загрузят и докатят до самого «лесного КПП». Им же плевать на то, что не охраняется.

– Ну, а часовой….

– Что часовой?

– Ну так сдаст особистам. Вот парни, будут рады, нашей встрече! Да и немцы не такие дураки, и побоятся купить военное имущество, а тем более –гильзы!

– Ты Виталик, чуть–чуть не догоняешь, мы их эти гильзы переплавим в слитки. Температура плавления латуни, примерно где–то градусов 900.

– Ага, дома в печке! Ты совсем братец, от своей идеи свихнулся! Где–где ты такую температуру найдешь, в маминой духовке –на кухне?! Да такого этого дела «мартен» нужен, или маленькая доменная печурка!

– Я знаю такое место, где температура 1200 градусов. Там за 5 минут гильза, превращается в большую плюшку. Ни один камрад, не сможет определить, что это было. Один раз попробуем – вдруг получится?! Канал на сбыт уже есть, за вечер штук двадцать переплавим и неделю можно спокойно сидеть дома.

– Ты что Санек, думаешь получится нам свой кусок родины продать?

– А то! Думаю получится, –ответил Русаков. – Родина от этого не обеднеет, тем более, что на полигонах эти гильзы хранят под открытым небом в кучах. Только до полигона ехать далеко.

Парни ударили по рукам и как прежде, задвинув на второй план отношения со своими «камарадками» с головой погрузились в очередную юношескую авантюру.

Процесс был запущен. Его уже нельзя было остановить никакими силами. Через день под присмотром нового друга кочегара Юры, первая гильза, попавшая в котел городской бани, прекрасно расплавилась, и тонкой струйкой сквозь колосники стекла в золу, образовав слиток неправильной формы. Обдав из шланга тяжелую «кляксу» горячей водой, и в тот миг на свет явилась восьмикилограммовая «плюха» цвета дешевого золота. Воистину для шестнадцатилетних пацанов – это был триумф. У них все получилось, и теперь друзья могли без «лютого фанатизма» пополнять свой бюджет твердой немецкой маркой, и радовать своих подружек не только малиновым мороженым, но и более дорогими подарками.

По такому поводу уже были припасены три бутылки пива, которые стали импровизированной «святой жидкостью» выпитой во имя торжества китайского Бога денег Хотея. Радости пронырливых юношей, не было предела. Удачный опыт по плавке цветного металла, открывал им новый путь от родительской зависимости. Каждый прожитый день, прибавлял все новые и новые проблемы. Добыча цветного металла, стала отнимать больше времени. Хорошо налаженный бизнес, приносил хороший доход, и это было главное. Пока была возможность, нужно было постоянно «стричь купоны» пока, пропажей военного имущества не занялась военная прокуратура.

В один из дней возвращаясь с тренировки, парни обнаружили, как следственная группа военной прокуратуры осматривает место их незаконной «криминально-коммерческой деятельности». Хищения военной амуниции были все же обнаружены начальником склада, хотя и не входили в объект охраны объекта. Естественно, ему было трудно скрыть пропажу более двухсот гильз, поэтому этот факт и стал достоянием военной правоохранительной системы, которая накануне предстоящего вывода советских войск, без энтузиазма взялась за это дело.

– Кого убили, – кого обокрали, –спросил Русаков, с долей иронии, одного из любопытствующих солдат, которые стояли рядом с местом «преступления». – Или фашисты какую диверсию совершили?

– Да наверное, кто–то гильзы воровал, –сказал солдатик. –Они же в закрытых ящиках лежат. А тут начальник склада решил проверить, а там пусто. Вот теперь этим делом прокуратура занимается.

Легкая неприятная дрожь пронзило тело Русакова. Подобного проступка, отец ему бы никогда бы не простил, если бы они с Виталием были бы уличены в этих хищениях.

– Сам, наверное, продал, –сказал Русаков, выдавливая из себя ложную версию.

– Да прокуроры разберутся, –сказал солдат. –Скорее всего кто–то из вольнонаемных. На танковом заводе недавно штамп нашли, там солдаты фальшивые деньги печатали, монеты -по две марки.

– Ну ладно разбирайтесь, –сказал Русаков, и покатил с другом в сторону городка, испытывая небольшой душевный дискомфорт. Отъехав от склада на значительное расстояние, Виталий спешился, и резко сказал:

– Ну вот вляпались! Теперь если они до нас доберутся, то будет нам и Германия и поступление в военное училище. Запечатают в тюрьму.

Русаков выслушав истерику друга, тихо и без страха в голосе, сказал:

– Что ты стонешь, тебя что с поличным поймали? Если нет свидетелей, то ни кто не найдет и в помине.

– А, если найдут, –спросил Виталий.

– Чтобы найти, нужны улики: всякие доказательства, что это делали именно мы. Сейчас мы поедем в баню, сожжем ящик, и ни кто никогда не узнает, что это наших рук дело. Улики, вещественные доказательства –вот что составляет основу любого обвинения в суде.

– Всё, я больше этим не занимаюсь, –сказал Виталий. –Я дурак, послушал тебя, теперь сиди жди, когда особисты повяжут, и прямым ходом в Потсдам в седьмой городок, отправят.

– Ну не хочешь, так не хочешь, –сказал Русаков, трезво оценивая перспективы «глухого» дела. –Что паниковать раньше времени, если еще ничего неизвестно.

Виталий явно на что–то обиделся. Он хотел было выскочить из этой криминальной игры, но они теперь он понял, что крепко повязан одной статьей уголовного кодекса. Страх обуял Демидова, ведь он не знал, что делать. Вся его бравада сдулась, словно её и не было. Русаков в отличие от него, сохранял чувство самообладания. Он знал, что из этого дела у следственных органов ничего не получится, и оно будет закрыто ввиду отсутствия не только