Водоворот судьбы. Платон и Дарья - Юрий Васянин

— Мы не брали царских ценностей.

— Я сейчас выйду, а вы все сложите в одну кучку. Все понятно?

Густые брови Якова сдвинулись к переносице. Для убедительности Юровский сунул одному из караульных под нос кольт и вышел. Солдаты неохотно вытащили из карманов золотые украшения и сложили в общую кучу на стол.

Когда Юровский вернулся, один из караульных недовольно пробурчал:

— Мы хотели на память взять.

Юровского сверкнул из-под нахмуренных бровей черными глазами, как раскаленными угольками.

— Все-кто брал драгоценности, от дальнейшего участия в переноске трупов отстраняются, — сказал комендант и приказал Никулину: — Сопровождай каждое тело до машины. Поторапливайтесь, утро близко!

Все трупы уложили в кузов и накрыли сверху куском солдатского сукна.

— Медведев, одних людей оставь прибираться в доме, других отправь хоронить трупы, — отдал новое приказание Юровский.

В доме Ипатьева стало тихо и мрачно. Все стихло: ни говора, ни звука

Похоронная команда забралась в кузов, Юровский залез в кабину.

— Яков, побереги свое слабое сердце не езди на ликвидацию трупов, — пожалел коменданта Голощекин.

— Шая, я должен быть там. Я не уверен, что они там без меня управятся. Надо, чтобы все прошло без сучка и задоринки.

Похоронная команда отъехала от дома. Тела царской семьи и четырех верных слуг отправились в последний путь. Матвей Васильев отправился вместе с ними. Около трех часов ночи автомобиль выскочил за город. Хотя мрак и рассасывался, но до рассвета было не близко.

Недалеко от города автомобиль нагнал вереницу людей Ермакова. Когда автомобиль поравнялся с ними, всадники начали заглядывать в кузов.

— Мертвые? А мы думали, что нам их живыми дадут.

— Патронов полные карманы, а пострелять не удалось.

— И наследник тоже здесь? А говорили, что в Тобольске умер.

— Выходит, мы зря приводили себя в порядок, готовясь как к празднику.

Колонна потащилась дальше. Неожиданно навстречу попались крестьяне Зыковы из деревни Коптяки, выехавшие поутру в город. Два всадника выскочив из колонны, подскочили к крестьянской телеге.

— Заворачивай назад! — во все горло заорал Ваганов и угрожающе затряс револьвером над крестьянскими головами.

Зыкова с испуга круто завернула лошадь и едва не опрокинула телегу. Отъехав, крестьянка обернулась и увидела большой обоз.

— Не оглядывайся назад, застрелю сука! — меняясь в лице, опять заорал Ваганов.

Зыкова ударила лошадь кнутом, и та понеслась, что есть силы. Солдаты, проводив крестьян до ближайших покосов, возвратились к колонне.

Летние дожди размыли колеи и обнажили корни мохнатых сосен. Автомобиль то и дело подпрыгивал, остервенело гудел, часто буксовал, разбрызгивая грязь и, наконец, вблизи урочища Четыре брата застрял между двумя деревьями на самом топком месте. Колеса наполовину ушли в торфяную массу.

Машина застряла рядом с заброшенными шахтами, где раньше добывалась железная руда. Большинство из них оказались в плачевном состоянии. Причем из-за сложенной возле шахт глины растительность почти отсутствовала, в разные стороны разбегались затравеневшие дорожки. По ним в прошлые годы вывозили руду.

Тела убитых выгрузили, но это не помогло, чтобы вызволить застрявший грузовик. Машина танцевала, и точно ужаленная дергалась на одном и том же месте. Шофер злобно выключил мотор, поняв, что им своими силами ни за что не выбраться.

— Сели все-таки, — хмуро ответил он на немой взгляд Якова.

— Далеко отсюда находится выбранное место? — спросил Юровский Ермакова.

— Нет, прямо за железной дорогой.

— Скоро наступит рассвет — грузите на пролетки, — строго приказал Юровский.

Ночь кончалась, восток начал редеть. Звезды погасли одна за другой. Между небом и землей пробилась узкая полоска света. Она начала прибавляться с каждой минутой. Над болотом курились кудрявые завитки тумана. Лес ожил, наполнился шумом и говором.

Тела убитых перегрузили на пролетки, привезли к хорошо сохранившейся шахте и сбросили возле одинокой березы. Где-то рядом возмущенно закричала сова. Тяжело скрипнула под напором ветра старая сосна. Она, как будто вскрикнула от непереносимой боли.

Похоронная команда развела два больших и несколько маленьких дымных костров. Пламя яркими огненными столбами потянулось к небу. Солдаты содрали с трупов окровавленную одежду и кинули ее в костры. Обнаруженные драгоценности заботливо собрал Юровский. Затем трупы сбросили в шахты, но воды в ней оказалось столько, что тела даже не утонули в ней.

— Нужно обрушить шахту. Кидайте бомбы!

Грохот на всю округу, а шахте хоть бы что.

— Что же делать? — озаботился Ермаков.

— Надо сжигать тела, — процедил сквозь зубы Юровский.

— Долго.

— Я вернусь в город, привезу кислоты и горючего топлива.

Юровский отправился в город. Следом за ним уехал Ермаков, его вызвал Голощекин.

— Что ты натворил? Докладывай немедленно! — набросился комиссар на Ермакова.

— Из-за того, что в шахте оказалось мало воды, трупы оказались на самой поверхности. Пробовали обрушить шахту, но из этого ничего не получилось.

— Тебе партия доверила ответственное дело, а ты его провалил. Что теперь прикажешь делать? Отравляйся в урочище и сделай так, чтобы от царской семьи и следа не осталось. Нельзя допустить, чтобы их тела попали в руки белых. Это станет для них знаменем. Ты представляешь себе, что натворил? Немедленно возвращайся и все исправляй. Тебе понятно?

Ермаков испуганно забегал глазами с Юровского на Голощекина.

— Понятно, товарищ Голощекин.

Ночью Юровский, прихватив с собой чекистов и выписанные Войковым лопаты, топоры, бензин, и кислоту, отправился к урочищу. Но машина, не доехав до места, сломалась. Ожидая пока, шофер исправит машину, Юровский увидел, что по дороге едет запряженная в телегу двойка. Он, резко махнув рукой, приказал путникам остановиться.

— Здравствуй, Яков! — узнали его рабочие.

— Куда вы направились? — строго спросил Юровский заводских рабочих.

— На завод спешим.

Ледяные глаза Якова ожгли рабочих.

— Придется отложить, потому что я реквизирую ваших лошадей.

— То есть, как? — озаботились рабочие — Нам без лошадей не обойтись товарищ Юровский.

— Через день-два я верну вам их в целости и сохранности, — ответил Юровский и нацарапал рабочим корявую расписку.

Весь груз перегрузили в телегу и повезли на шахту. А там ветер уносил огонь, дым и пепел в летнее небо, а весь воздух дышал злобой и ненавистью. Поляна возле шахты стала неузнаваемой. Ее навсегда покинули тишь и благодать. Все пространство вокруг стало грешным. Только небеса вверху остались чистыми и безгрешными.

Когда на следующее утро все стихло, испуганное Солнце спряталось за тучами, чтобы не смотреть на то, что люди натворили на Земле. Редкий седой туман не скрыл, что тут натворили люди. В лесу жалобно и плакуче трещали соловьи. Высокая трава заревела утренней росой. Деревья склонились, как в трауре. Они что-то невнятно шептали листвой. Можно было подумать, что деревья читали молитвы.

Среди живой природы гибель