Король Матиуш Первый. Антось-волшебник - Януш Корчак

Матиуш вздрогнул. Ясно: он – шпион! У Матиуша давно уже зародилось такое подозрение. Теперь он в этом не сомневался.

– Получай по заслугам, шпион! – крикнул Матиуш, целясь в него из пистолета, с которым не расставался с войны.

Журналист ловким движением схватил Матиуша за руку. И пуля ударила в потолок.

– Оружие не игрушка! – Журналист зловеще осклабился и изо всех сил стиснул руку Матиуша. Пальцы сами разжались.

Журналист поднял выпавший пистолет, швырнул в ящик стола и повернул ключ:

– А теперь поговорим спокойно, по душам. Что вы имеете против меня, ваше величество? Разве я не выгораживал вас всячески в своей газете, не успокаивал население, не объяснял причины временных затруднений? А Клу-Клу кто расхваливал? Итак, вместо благодарности вы обзываете меня шпионом и хотите застрелить?

– А дурацкий закон о школах – это чья выдумка?

– При чём же тут я? Так большинством голосов постановили дети.

– А о взорванных крепостях почему вы умолчали?

– Это дело военного министра, а не моё. И потом, народу не полагается знать о таких вещах. Это военная тайна.

– Ну а насчет лесного пожара почему вы выпытывали у меня?

– Журналист должен быть в курсе всех событий и отбирать для газеты самый важный и интересный материал. Вот вы ежедневно читаете мою газету и не можете пожаловаться, что она неинтересная, правда?

– Слишком даже интересная. – Матиуш горько усмехнулся.

– Надеюсь, теперь ваше величество не назовёт меня шпионом? – нагло глядя Матиушу в глаза, спросил журналист.

– Зато я назову! – крикнул Фелек, вскочив с дивана.

Журналист стал бледным, как мертвец, бросил на Фелека испепеляющий взгляд и, прежде чем мальчики успели опомниться, очутился в раскрытых дверях.

– До скорого свидания, сопляки! – крикнул он и сбежал вниз по лестнице.

Перед домом откуда ни возьмись появился автомобиль. Журналист сказал что-то шофёру, и машина рванула с места.

– Держи его! Лови! – высунувшись из окна, орал Фелек.

Но было поздно. Автомобиль исчез за поворотом. Да и кто мог его догнать? Уж не зеваки ли, которые собрались под окном, привлечённые шумом?

Матиуш был потрясён, Фелек с плачем кинулся ему на шею.

– Король, вели меня казнить, это я во всём виноват! Дурак, что я натворил! – восклицал он сквозь слёзы.

– Погоди, Фелек, потом поговорим. Сделанного не воротишь. Сейчас главное – спокойствие и рассудительность. Надо думать не о том, что было, а о том, что впереди.

Фелеку не терпелось обо всём рассказать, но Матиуш не хотел терять ни минуты.

– Как быть? Телефоны не работают. Слушай, Фелек, ты знаешь, где живут министры?

– А как же! На разных улицах. Но это не беда. Ноги у меня что надо! Недаром я два года газеты продавал. Хочешь вызвать их во дворец?

– Да, и немедленно. – Матиуш посмотрел на часы. – Сколько тебе понадобится времени?

– Полчаса.

– Хорошо. Через два часа жду их в тронном зале. Если кто-нибудь вздумает отговориться болезнью, напомни, что в моих жилах течёт кровь Генриха Свирепого.

– Придут как миленькие! – крикнул Фелек.

Он разулся, скинул шикарный сюртук с орденом, схватил со стола бутылку с типографской краской и, вымазав ею штаны, лицо и руки, босиком помчался по улицам созывать министров на экстренное заседание. А Матиуш побежал в другую сторону – во дворец. Ему хотелось перед Государственным советом переговорить с Печальным королём.

– Где тот господин, с которым мы утром беседовали? – с трудом переводя дух, спросил Матиуш у открывшей ему дверь Клу-Клу.

– Ушёл и оставил на письменном столе записку.

Матиуш ворвался в кабинет и, схватив письмо, прочёл:

Дорогой Матиуш!

Случилось то, чего я больше всего опасался. Я вынужден тебя покинуть. Дорогой мальчик, зная твою отвагу, не решаюсь предложить тебе поехать со мной. Но на всякий случай сообщаю, что я еду по северной дороге. Если захочешь, можешь догнать меня верхом часа за два. Я остановлюсь на постоялом дворе и немного подожду. Может, всё-таки решишься? Помни: я твой друг. Ни при каких обстоятельствах не забывай об этом. Я буду всячески стараться помочь тебе. Об одном заклинаю тебя: это величайшая тайна. Об этом никто не должен знать. Письмо непременно сожги. Сожги немедленно! Мне очень жалко тебя, бедный сирота, и хочется хоть немного облегчить твою участь. Может, всё-таки поедешь со мной? Не забудь сжечь письмо.

Матиуш зажёг свечу и поднёс к ней бумагу. Она стала тлеть, потом, вспыхнув ярким пламенем, свернулась в чёрную трубку. Сгорела. Огонь обжёг Матиушу пальцы, но он даже не поморщился.

„Душе моей больней, чем пальцам“, – подумал он.

Над письменным столом висели портреты его родителей.

„Бедный сирота“, – посмотрев на портреты, вспомнил Матиуш слова из письма и вздохнул.

Вздохнул, но не заплакал – сдержался. Не пристало королю сидеть на троне с заплаканными глазами.

В кабинет бесшумной тенью проскользнула Клу-Клу и остановилась возле двери. И хотя Матиушу было сейчас не до неё, он ласково спросил:

– Ты что, Клу-Клу?

– Белый король скрывает от Клу-Клу своё горе. Белый король не хочет посвятить Клу-Клу в свои тайны. Но Клу-Клу догадалась обо всём сама. Она не покинет в беде белого короля.

Клу-Клу говорила торжественно, подняв кверху обе руки, точно принося клятву. Так же клялся Матиушу в верности её отец Бум-Друм.

– Что же ты, Клу-Клу, знаешь? – спросил растроганный Матиуш.

– Белые короли позавидовали богатству Матиуша. Они хотят победить его и убить. Печальный король жалеет Матиуша, но он слабый и сам боится могущественных соседей.

– Тише, Клу-Клу! Молчи!

– Клу-Клу будет молчать как могила. Клу-Клу узнала Печального короля. Скорей выдаст тебя этот пепел, чем Клу-Клу.

– Замолчи, Клу-Клу! Ни слова! – воскликнул Матиуш и, смахнув на пол пепел, растоптал его.

– Клу-Клу клянётся: она не скажет больше ни слова.

Пора было кончать разговор. Из школы вернулись лакеи и всей оравой ввалились в кабинет.

– Что за шум? – прикрикнул на них Матиуш. – С каких это пор королевские лакеи осмеливаются вламываться в королевский кабинет с таким криком? Вы что, в школе не накричались?

– Простите их, ваше величество, – вступился за лакеев церемониймейстер и покраснел так, что у него даже кончики ушей стали пунцовыми. – Бедняги с малолетства не знали, что такое детские игры и шалости. Едва они подросли, как стали служить посыльными и поварятами, а потом – лакеями. И вечно от них требовали безропотного повиновения и тишины. А сейчас они словно с цепи сорвались…

– Ну хорошо, хорошо! Приготовьте тронный зал, через полчаса заседание.

– Ой, а когда же уроки делать! – воскликнул один.

– А мне карту надо