Поездка в Обонежье и Корелу - Владимир Николаевич Майнов

берет начало на финляндской границе и, переливаясь из одного озера в другое, образует на своем течении Боярское, Ругозеро, Тикшезеро и Нюкозеро. Все переименованные здесь реки могут превосходно служить для сплава лесных материалов; озера Выг и Сег представляли до последнего времени значительное затруднение для прохода гонок, как по своей обширности, так и по бурности, но теперь открыт способ так связывать бревна, что размыкать их по озеру может только самая ужасная буря, что здесь впрочем все-таки редкость; единственно, что затрудняет несколько, или вернее, замедляет доставку бревен в торговые пункты — это Сегежские, Кемские, Сумские и Выговские пороги, на которых желающий может слезть с лодки на берег и вдоволь налюбоваться на могилы тех, кого нужда загнала на купеческую прибыль, на разоренье для семьи, на гонку бревенную. К этому бассейну прилегают 2,5 мил. десятин леса, но заготовка идет довольно деятельно лишь на 1/5 всего пространства (на Сондале и Селецкой), в остальных же 4/5 только гонят на местную потребу смолу, да гадят лес из-за бересты. Вся Кемь не только не эксплуатируется, но даже, сколько мне известно, никто не дал себе труда побывать на ней и изведать эту превосходную реку, по которой чуть ли не от самой Каяны вплоть до Белого моря можно проехать. Конечно, при настоящем жалком положении фабричной и заводской деятельности, нельзя ожидать сбыта всех тех заготовок, которые возможно сделать в беломорском бассейне, но можно смело рубить по бассейнам Кеми, Сумы и Выга — сбыт будет, так как иностранцы все чаще и чаще заглядывают в наши беломорские пристани и наведываются за лесом, так что распиловка не поспевает совершаться по мере требования. По одному выговскому бассейну можно смело вырубать ежегодно от 50-60 т. строевых дерев, а Кемь и побольше того может доставить, если прекратится когда-нибудь наше варварское отношение к лесным богатствам. В рабочих уже конечно недостатка не окажется, так как русскому человеку покажи лишь хомутину, сам в нее полезет; конечно плату-то немного возвысить придется, так как существующая в настоящее время заработная плата куда как незначительна — чего доброго кореляк и не пойдет работать хоть бы на Кемь; про русачка толковать нечего! Этот полезет всенепременно, так как везде и всюду он за медный грош тянет лямку. Побаиваются дороговизны сплава за-границу, и боязнь эта вполне справедлива; дело в том, что вследствие большего вывоза, нежели ввоза морские суда берут кучу фрахтовых денег, так как должны идти в Белое море с балластом, т. е. впустую, и делать огромный переход без всякого толку; все это верно, но почему же существует компания беломорского торга? почему не завести наконец свои морские суда и не рискнуть изобидеть голландцев, норвежцев и англичан, которые, по правде сказать, довольно, таки покормились от нашей неумелости. Наконец, так как в этих местах вовсе не было до сих пор сбыта, то бревно в доставке на берег моря обойдется несравненно дешевле, нежели в иных местах, а следовательно и будет из чего заплатить за прогульный фрахт! Нет! вся беда в том, что косны мы, что нет у нас энергии, нет предприимчивости, а кто в этих качествах и горазд, так капиталом не осилит — и рад бы в рай, да грехи не пускают. Составится общество опять дело дрянь! сидят себе люди в Петербурге и распоряжаются всеми делами из своих кабинетов на Морской; здесь нужен человек дела, а не жалкий аферист или собрание аферистов, которые у нас вечно аршинничают, объегоривают на мелочах, а действительные барыши упускают, благо есть добрые люди иностранцы, которые и до сих пор нашею глупостью не брезгали, да вряд ли когда и побрезгают — дурак не повсяк день родится!

Финский бассейн куда меньше беломорского, но финны не нам чета, и потому надо надеяться, что они распорядятся с этой стороной повенецких лесов поумнее нашего. Путем для сплава здесь служит р. Лендера с притоками Северкою и Тулос в западной части Повенецкого уезда. Сюда прилегают до 500 т. десятин еще едва тронутого леса, который стали рубить лишь с 1859 года и который направляется главным образом на финляндские лесопильные заводы. Повторяем, что теперь уже эксплуатация значительно увеличилась и есть надежда на то, что здесь по крайней мере лесопромышленности предстоит еще развитие в близком будущем. Думали между прочим, что по Лендере начнется скоро отпуск дров, но это одна фикция, так как не скоро еще Финляндия будет нуждаться в нашем топливе, и именно ради того, чтобы не переплачивать за топливо финских денег русскому государству, сенат финляндский, еще в позапрошлом году, сделал распоряжение о запрещении вывоза дров из Финляндии в Петербург.

К бассейну Онежского озера относится большая часть посещенных нами уездов, и если бы лесопромышленность здесь получила правильное развитие, то целых 4,5 мил. десятин лесного производства пошли бы в дело. Повенчанка с притоками Волозеркой и Киндасом, Кумса с притоком Остерью (всего 700 саж. от Остерского озера, из которого вытекает Остерская, впадающая в Сегозеро), Уница, Суна с притоками Сенной и Имчей, Шуя с притоком Ирстой; Мегра, Вытегра, Андома с притоком Саминой; Нигижма, Водла с притоками Истомой, Колодозеркой и Шалой и наконец Пальма с Тамбицей — все они изливают свои воды в Онежское озеро и представляют полную возможность для сплава; только Суна несколько затрудняет сплав своими большими порогами, или вернее, водопадами Гирвас, Пор и Кивач (последний даже иногда расщемляет и раскалывает целые бревна), но и по ней сплав тем не менее идет уже много лет, и видно хороши барыши, если торговцы не пугаются и убытков от расщемленных бревен. Неравномерное развитие лесопромышленности делает и самые сплавы не одинаково важными. Северные реки по большей части питают лесопилки, Андома и Самина готовят бревна в неотесанном виде для Петербурга; но заготовки дров еще нет, да когда-то еще и будет? А между тем на берегах Онего можно бы было совершенно легко заготовить до 100 т. кубиков дров, если бы только представилась в онежских дровах надобность. Да и теперь не безвыгодно бы было заняться заготовкою дров на Онего, если бы только можно было возить их на речных судах, а не приходилось бы запасаться морскими судами или постройкой, или наймом — и то и другое слишком дорого; огромные площади Онего и Ладоги открыты для всех ветров, а потому бури и часты до такой степени на этих озерах; но, видно, русское «авось» норовит и бурю победить и, несмотря на худую славу озер, все-таки лезет на своих скорлупках