Дорога Токайдо - Лючия Сен-Клер Робсон

не решится помешать хозяину во время состязания в связанных стихах, но при первой возможности владелец гостиницы увидит альбом Масанобу, а когда увидит, обязательно сообщит о беглянке властям, и они станут искать мальчика в этой одежде.

Кошечка помолилась Каннон-сама, чтобы у Мусуи не было из-за нее больших неприятностей. Впрочем, немного узнав старика за эти несколько дней, она была почти уверена, что с ним не случится большой беды: как говорится в старой пословице, беды стекают с него, как вода с лягушки.

Кошечка положила в рукава и складку куртки свои нехитрые пожитки, унося с собой лишь то, чем она владела, когда Мусуи нашел ее.

В спешке она задела плечом флейту Мусуи, конец которой выдавался за край настенной полки. Несмотря на то что флейта была заключена в парчовый футляр, при ударе об пол она издала гулкий звук, и в соседней комнате воцарилась тишина. Кошечка наклонилась, чтобы поднять инструмент, но тут сводник отодвинул разделявшую их стенку и ворвался в комнату Мусуи.

— Что ты слышал, мальчик? — спросил он и попытался схватить Кошечку. Плавным изящным движением, словно в танце, Кошечка сделала замах назад и вверх и ударила сводника по голове своим музыкальным оружием. Флейта явно была рассчитана на то, чтобы служить еще и дубинкой. Треск ее толстой бамбуковой стенки был слышен даже через футляр. Сводник свалился к ногам Кошечки, как спелая груша.

Беглянка прошипела какое-то ругательство, злясь на помеху: у нее нет времени возиться со всякими недоумками. Она задула фонарь, схватила сводника за ноги, втащила его в соседнюю комнату и задвинула стенку за собой, шикнув на молодую крестьянку, которой торговал этот глупый индюк. Та охнула и осела на пол, в своем чересчур ярком наряде напоминая брошенную куклу.

Кошечка сорвала с мужчины набедренную повязку и мастерски связала его этой полосой ткани, притянув руки к ногам. В «Благоуханном лотосе» она научилась связывать мужчин: некоторые клиенты любили играть в «камеру пыток» ради «дрожания шелка» (сексуальной разминки) и «лопающегося плода» (оргазма). Сводника она связала так, чтобы петля начинала душить его при малейшем движении. Для каждого слоя общества существовала своя система узлов. Кошечка воспользовалась теми, которые предназначались для нищих.

Одним из тонких гостиничных полотенец она заткнула своднику рот, потом открыла стенной шкаф для постельных принадлежностей и засунула туда сначала его туловище, потом ноги. Наконец Кошечка задвинула дверцу шкафа и повернулась к своей очередной проблеме.

Проблема по-прежнему сидела у стены, сжавшись в комок. Ей было лет шестнадцать, но сейчас она казалась еще моложе, ибо тряслась от страха.

Крестьянка прижимала к груди порванный плетеный сундучок. Она пережила много горя, и сундучок оставался ее единственной связью с недавним прошлым. Кошечка была сильна, но чтобы вырвать его у крестьянки, требовался кто-нибудь посильнее, чем Кошечка.

Разгневанная беглянка сердито разглядывала расфуфыренную красотку. Эта неотесанная девка, живая подстилка, почти наверняка поднимет тревогу. Придется увести ее с собой.

— Надевай сандалии! — с этими словами Кошечка крепко сжала руку крестьянки своими сильными пальцами и рывком подняла ее на ноги. — Если будешь шуметь, я тебя выпотрошу, как селедку!

Таща крестьянку за собой, она вышла из комнаты через заднюю дверь и оказалась в темном проходе. План побега Кошечка обдумывала на ходу.

Она вывела свою пленницу, которая спотыкалась, путаясь в чересчур длинном платье, на задворки гостиницы. Некоторое время женщины ощупью пробирались между штабелями черепицы, бамбуковыми столбами для строительных лесов и пустыми деревянными бочками. Несколько таких бочек Кошечка подкатила к стене и составила их пирамидой. Из верхней кромки стены торчали темные треугольники — железные шипы, но Кошечка решила, что как-нибудь перелезет через них. Сложнее будет с крестьянкой — придется переваливать ее через стену, как тюк с вещами.

Кошечка отвязала от пояса пленницы длинный шнур и захлестнула его петлей на ее запястье. Она доведет крестьянку до границы города, потом свяжет и оставит там, чтобы кто-нибудь нашел ее утром.

— Господин…

Кошечка не обратила внимания на робкое бормотание девицы.

— Я перелезу через стену первым. Засунь подолы своих юбок за пояс и лезь за мной. Если ты хотя бы пикнешь, это будет твой последний писк.

— Господин, мой прежний хозяин оставил ворота открытыми, — сказав это, крестьянка сжалась, ожидая удара за дерзость.

Она только знала, что сменила одного хозяина на другого, но жизнь бросала ее в лапы таких негодяев, что этот человек, несмотря на грубость, казался ей не таким уж плохим. По крайней мере, он был молод и красив.

Она не считала, что обрела защитника, встретила Будду в аду, как говорится в поговорке. Однако негодяй, который жестоко обращался с ней, лежал теперь связанный в тесном шкафу. Нет, крестьянка не думала, что в ее судьбе произошел счастливый поворот, — это был просто поворот, и только.

В середине часа Свиньи Мусуи потянулся за трубкой и заметил, что его ученик до сих пор не вернулся.

— Дорогие друзья, — тихо проговорил он. — Извините за грубость.

Он знал, что остальные решат, будто ему надо выйти по нужде. Таких отлучек случилось уже много: чай и вино начали действовать на собравшихся. Исключение составлял лишь аристократ, который следовал обычаям вельмож, принимавших участие в бесконечно долгих церемониях при дворе. Когда его мочевой пузырь наполнялся, старый сановник делал знак своему престарелому слуге, и тот подносил бамбуковую посудину, чтобы его господин мог облегчиться на месте.

Мусуи побывал в отхожем месте, а потом прошел в свою комнату посмотреть, нет ли там его ученика. В комнате он зажег лампу и увидел одежду служки монастыря, сложенную по-женски. Наклонившись к подносу, он прочел:

Будь это в моей власти,

Я выразила бы сильнее

Боль расставания зимой.

«Да защитит тебя Будда, княжна Асано, — подумал Мусуи. — Я сделаю все, чтобы сбить твоих врагов со следа».

ГЛАВА 24

Фонарь в лунную ночь

Карнизы первых этажей лавок и чайных домов Тоцуки почти касались друг друга над узкой проезжей частью улицы, озаренной сотнями фонарей, свет которых пробивал во мраке ночи полный красок и запахов туннель. Ларьки на рынке стояли вплотную друг к другу, так что между ними совсем не оставалось свободного пространства. Улица была переполнена людьми, которые вынуждены были пробираться между птичьими клетками, корзинами, украшениями для дамских причесок и другими вывешенными и выставленными напоказ товарами, то нагибаясь, то обходя их.

— Как тебя зовут? — тихо спросила Кошечка крестьянку.

— Касанэ, ваша честь. (Это имя означало «левкой».)

— Прочисти уши, Касанэ, и слушай! — рявкнула Кошечка. — Только