Совы во льдах: Как спасали самого большого филина в мире - Джонатан Слат

встревоженно прокаркали три черные вороны. Две из них поднялись в воздух, покружили надо мной и вернулись на прежнее место. Я проводил их взглядом и уловил внизу меж сосен какое-то движение – дикий кабан. Неужели вороны намеренно предупредили меня, надеясь полакомиться потрохами, которые охотники обычно оставляют в лесу? Я постоял, глядя на кабана, который медленно скрылся из виду, так и не узнав, что его предали.

Лед на реке был прочным и ровным, как асфальт, поэтому я снял лыжи и закинул их на плечо. Через сотню-другую шагов я заметил, как на берегу что-то промелькнуло: сначала показался круп животного, а потом и весь самец косули с молодыми бархатистыми рожками. Исхудалый олень ступал осторожно, глубоко утопая в снегу острыми копытцами. Наконец он заметил меня, затаившееся на льду реки чудище в белом маскировочном костюме. Он рванул было к лесу, но, угодив в сугроб, передумал, повернул к реке и стал быстро набирать скорость на твердом льду. Я смотрел в бинокль, как уносится вдаль олень, и тут вдруг, к моему изумлению, он на миг остановился пощипать какую-то ветку. Уже на расстоянии от меня он вдруг зачем-то ринулся к полынье – может, побежал к деревьям на другой ее стороне. Но путь отступления вел прямо к открытому участку воды. Олень видел это, иначе и быть не могло, но останавливаться не стал. Он сломя голову бросился вперед, чтобы перепрыгнуть промоину, а вместо этого упал в воду. Он вспугнул бурую оляпку, и та пулей прострекотала мимо меня. Я опустил бинокль и замер, ошарашенно глядя на происходящее, потом снова посмотрел в окуляр. Олень не сдавался. Я видел, как он бьет копытами по воде – судя по всему, глубина не позволяла ему встать – и как он плывет к ледяному берегу. Но когда олень добрался до него, он обнаружил, что уровень воды примерно на метр ниже ледяного покрова. Самостоятельно выбраться на берег олень не мог. Он стал кружить по полынье, выискивая, где бы выбраться на лед, но так ничего и не нашел. Наконец он перестал сопротивляться, его подхватило и понесло к дальнему краю речной прорехи. Течение было сильным. Олень тонул.

Мое сердце сжалось, когда я понял, что самостоятельно выбраться олень не сможет. Я двинулся к нему на лыжах, сначала нерешительно, а потом все быстрее и быстрее, громко выкрикивая что-то в надежде напугать животное и тем самым придать ему сил, но, даже когда я стоял на берегу всего в нескольких метрах от него, он продолжал беспомощно барахтаться и бить копытами по отвесному ледяному краю полыньи. Я понял, что этот олень, который пережил суровую зиму и спасся от рыскающих по лесу браконьеров, теперь, на пороге весны, утонет в Максимовке – а ведь это я спугнул его. Я кинул одну из лыж на лед и лег на живот, используя вторую лыжу как шест, вдоль которого мог вытянуться над водой, поравняться с его туловищем и подтащить к себе. Когда олень оказался рядом, я нагнулся, схватил его обеими руками за рога и вытянул вялого, мокрого и выбившегося из сил зверя на крепкий лед.

У оленей нередко встречается так называемая миопатия захвата{140} – захват хищником может вызвать в их организме необратимые изменения, – и, даже если животному удается вырваться на свободу, оно все равно умирает. Едва не утонувший олень и без того натерпелся, и мне не хотелось, чтобы в конечном итоге он погиб от стресса. Я поспешил прочь сразу, как только вытащил его на лед. Взял лыжи и двинулся вниз по реке, не оглядываясь. Через несколько сотен метров я повернулся и посмотрел в бинокль. Олень все еще стоял на месте и тяжело дышал. Так прошло несколько минут, потом он качнул своей тяжелой головой и посмотрел в мою сторону, словно стараясь понять, почему я до сих пор его не съел.

Я продолжил свое движение вниз по реке, чувствуя, как в крови по-прежнему бушует адреналин. Я не питал особых надежд по поводу дальнейшей судьбы оленя: будь он здоров, наверняка бы справился с полученным в ледяной воде стрессом и выдержал бы непонятное столкновение с хищником. Но к весне от него остались кожа да кости. Скорее всего, ему не одолеть таких испытаний: он умрет там, где я его оставил, и тогда лисы, вороны и дикие кабаны смогут поживиться его останками, пока с началом половодья их не унесет течением в Японское море. И тем не менее Шурик, который час спустя вышел на лед и проследовал тем же путем к месту нашей встречи, рассказал, что видел в лесу странную картину – вымокшего насквозь оленя. То, что у животного хватило сил удрать от моего товарища, было хорошим знаком; оставалось всего несколько недель до того, как снег со льдом растают и лес вновь оденется зеленью. Может быть, оленю и удастся выжить.

Весна была уже на подходе, но только мы вернулись на Сайон, как повалил густой, мокрый снег. После двух дней снегопадов вокруг образовались сугробы глубиной по колено, которые наверняка решили судьбу спасенного мной оленя. Потом буря миновала, а вместе с ней отступили и трескучие зимние морозы, и всё вокруг, включая лед на реке, начало быстро таять. В мутной вешней воде от наших ловушек не было никакого проку, и полевой сезон моментально закончился, будто кто-то взял и щелкнул выключателем. Весна в очередной раз наступила немного раньше, чем хотелось бы, и времени, чтобы поймать всех нужных нам филинов, не хватило. Мы были грязными с головы до ног, одежда износилась, испачкалась и порвалась. Заготовка дров, починка проволочных садков, блуждание по непролазным зарослям и прочие прелести лесной жизни оставляли на руках все новые и новые следы. Трещинки на заскорузлых пальцах были такими глубокими, что въевшаяся в них грязь не отмывалась, сколько бы мы их ни терли. Мы свернули лагерь и караваном поехали на юг, в Терней, медленно продвигаясь по весенней распутице все 320 километров.

30

Вслед за рыбой

После окончания полевого сезона у меня появилась возможность полностью сосредоточиться на собранных нами данных, и я быстро начал замечать закономерности в поведении филинов на местности. Центром территории каждого филина служило гнездовое дерево, и передвижения птиц относительно него зависели от времени года. Зимой филины держались ближе к центру участка, что вполне объяснимо: ведь в период размножения самки неотлучно насиживают кладку, а самцы стерегут их и носят им пищу. С приходом весны филины начинали чаще летать к расположенным ниже по течению участкам соседствующих рыбных филинов или к естественным границам своих территорий, вроде побережья Японского моря. Летом они меняли направление и в большинстве своем устремлялись вверх по главному руслу реки, наведывались к мелким притокам. Осенние полеты филинов выглядели совсем неожиданно{141}: некоторые из них покидали гнездовое дерево до самой зимы и отправлялись вверх по рекам, к окраинам своих территорий. Я показал Сергею карту сезонных перемещений птиц, и он тут же ткнул пальцем в те места, где они проводили осень.

– Сюда ходит на нерест мальма, – сказал он. – Птицы летят вслед за рыбой.

Если филины в самом деле отслеживали миграции и нерест рыбы, то и мне имело смысл понаблюдать за ее передвижениями в летний и осенний периоды, чтобы лучше понять причины такого поведения. Я принялся изучать жизненный цикл лососевых. Мое внимание привлекли пять видов рыбы. Сима и горбуша нерестились летом, а мальма, голец и кета метали икру осенью. Причем кета обычно делала это в рукавах и притоках главного русла{142}, а мальма и голец по осени заплывали в верховья рек. Сезонные миграции этой рыбы полностью совпадали с тем, как от лета до осени перемещались по своему участку рыбные филины. Мы убедились в том, что не занятые выведением птенцов рыбные филины неотлучно следовали за богатой белком добычей. Летом птицы поворачивали к низовьям реки, навстречу мигрирующим косякам рыбы, а осенью – вверх по течению и ловили там форель, которая во время нереста становилась для них легкой добычей.

Я слетал на несколько месяцев домой, в Миннесоту, а в августе 2009 года опять вернулся в Россию. Незадолго до этого Северная Корея пригрозила{143}, что станет стрелять по южнокорейским самолетам, и эту угрозу восприняли серьезно, тем более что однажды лайнер Korean Air уже был сбит{144} иностранными военными. Вместо привычного маршрута, когда самолет следовал вдоль восточного побережья Северной Кореи и заходил во Владивосток с юго-запада, мы сделали крюк