Российская империя и «страна пирамид» (Египет). История в датах и лицах - Игорь Петрович Сенченко

доказали, что они способны защитить Египет от вторжения суданских мятежников, стоит только, согласно проекту Мухтара-паши, увеличить их численность, чтобы вполне гарантировать как внешнюю безопасность владений хедива, так и внутренний в них порядок»[307].

Каких-либо принципиальных изменений в англо-египетских отношениях в 1887 г., отмечал в своем донесении от 04.06.1887 г. А. И. Кояндер, не произошло. Все происходящее в этой стране ясно указывает на то, что «Англия не только не думает серьезно об уходе из Египта, но, напротив, всеми силами стремится окончательно … прибрать эту страну к своим рукам и прочно в ней утвердиться»[308].

Находящийся в Лондоне Нубар-паша, прибывший туда, чтобы «передать королеве Виктории поздравления хедива по случаю 50-летнего юбилея ее восшествия на престол», сообщал (30.07.1887) А. Я Кояндер, ведет переговоры по вопросу о деятельности египетской администрации. Он «прикладывает все свои усилия, чтобы отстоять своему правительству возможно большую независимость в делах внутреннего управления страной».

Как мне стало известно, писал А. И. Кояндер, «Нубар-паша передал британскому правительству меморандум с жалобой на вмешательство в здешние дела моего английского коллеги, а также на стремление финансового советника египетского правительства, г-на Эдгара Винцента, сделаться бесконтрольным хозяином не только финансового, но и экономического положения Египта в целом»[309].

Во время встречи и беседы с Тауфиком-пашой, указывал в донесении от 30.07.1887 г. А. И. Кояндер, хедив говорил, что египетское правительство и его лично обвиняют в излишней уступчивости англичанам. Но мы предпринимаем все, что от нас зависит, сказывал он, чтобы «отстоять хоть частичку нашей самостоятельности. Но что же нам делать, когда, с одной стороны, под нашими окнами стоят постоянно нам угрожающие чужеземные войска, а, с другой, мы не находим никакой поддержки в нашем сюзерене, который, по-видимому, относится с полным равнодушием ко всему, что здесь происходит. Я был бы доволен, если бы Порта выражала мне хотя бы порицания за те уступки, которые мне приходится делать англичанам, но она хранит глубокое молчание»[310].

«За последнее время, – докладывал (08.10.1887) А. И. Кояндер, – в отношениях Нубара-паши к англичанам наблюдается перемена. Он перестал являться беспрекословным исполнителем желаний и приказаний Бэринга, который часто встречает теперь довольно сильный отпор со стороны первого министра своим намерениям и планам»[311].

По возвращении из отпуска, информировал (28.01.1888) МИД Российской империи А. Я. Кояндр, он встречался с хедивом, и из беседы с ним заключил, что Тауфик-паша «вполне доволен деятельностью Нубара-паши, прилагающего старания, как он говорил, – к устранению чрезмерного и постоянного вмешательства англичан во внутренние дела страны».

Поддерживаемый Тауфиком-пашой, первый его министр, писал А. И. Кояндер, «продолжает, и не без успеха, отстаивать право местного правительства на самостоятельное заведование теми сферами управления, которые еще не окончательно попали в руки англичан. … В настоящее время он стремится вернуть мудирам (губернаторам) провинций ту власть, которой они пользовались до занятия страны англичанами».

То противодействие, замечает А. И. Кояндер, что господин Бэринг встречает «в его планах переустройства Египта, не может способствовать поддержанию сердечных отношений между ним и Нубаром-пашой. С весны прошлого года между ними замечено охлаждение»[312].

В фокусе внимания А. И. Кояндера оставался также вопрос, связанный с положением дел в Абиссинии. «Из сведений, поступающих сюда из Массовы [Массауа], – сообщал (02.07.1887) А. И. Кояндер, – можно заключить, что итальянцы готовятся предпринять осенью очередную кампанию против Абиссинии. В настоящее время в Массове [Массауа] находится, будто бы, более 12 тыс. итальянского войска. Итальянцы нацелены на восстановление своего престижа, пострадавшего от успешных военных действий абиссинцев. Намерение их удвоить свои силы в Массове [Массауа] указывает на их стремление утвердиться, по меньшей мере, хотя бы в части Абиссинии»[313].

«Италия, – отмечал в депеше от 28.07.1888 г. секретарь нашего дипломатического агентства в Каире Андрей Николаевич Щеглов, – объявила египетскому правительству, что считает отныне Массову [Массауа] и Зулу [порты в Красном море] своими владениями». Каир в ответ на это заявил, что «подпадать под разряд никем не занятых африканских земель они [Массауа и Зула] не могут», так как до прихода туда итальянцев там «развивался египетский флаг». Судя по всему, замечает А. Щеглов, министров хедива «больше занимает вопрос о дани. В настоящее время за три местности, отнятые у Египта (Массову [Массауа], Зулу и Зейлу; последняя из них находится во владении англичан), египетская казна уплачивает Порте до 40 тыс. фунтов дани. Египет неоднократно предупреждал Турцию о грозящем захвате ее портов в Красном море и просил прислать для их охраны хотя бы один броненосец». Жаловался, и не единожды, на «бесцеремонность отношения итальянцев к законным правам Египта».

После изъятия у Египта трех портов, два из которых перешли к итальянцам и один, Зейла, – к англичанам, извещал А. Щеглов, Египет отказался платить за них дань Порте. Высвобождающиеся деньги «хедив намерен употребить на увеличение армии»[314].

Порт Зейла, отмечал А. Щеглов, «находится к югу от Баб-эль-Мандебского пролива, в Аденском заливе, на Африканском берегу, составляющем египетскую провинцию Сомали». Несколько севернее «лежит порт Обок, принадлежащий Франции и служащий складом угля для французских судов». Хедив еще в 1885 г. заявлял, что «не имеет возможности защитить прибрежные свои владения к югу от Массовы [Массауа], и предлагал Порте занять эти местности»[315].

Столь же пристальное внимание российские дипломаты уделяли тому, что происходило в Судане. «Осман Дигна [последователь махди], – сообщал (17.12.1887) управляющий нашим дипломатическим агентством в Каире коллежский асессор Андрей Николаевич Щеглов (А. И. Кояндер находился в отпуске), – снова заставляет говорить о себе. Замершее, казалось, восстание в Судане опять разгорается. Неделю назад его войско, численностью около 7 000 чел., напало на мирные племена, обитающие у Суакина, и потеснило их к стенам города».

Китченер-паша, приказал гарнизону тамошнему предпринять вылазку против мятежников. Она удалась и «войска Османа Дигны отступили, но продолжают находиться вблизи крепости, постоянно беспокоя аванпосты».

В виду малочисленности гарнизона, отмечал А. Н. Щеглов, «насчитывающего всего 1 200 человек», Китченер в складывавшейся ситуации «запросил подкрепление», которое и было ему послано, «в количестве двух батальонов. Войска, занимающие Суакин, – исключительно египетские, но под командованием английских офицеров. Сам Китченер-паша – человек расчетливый, великолепно владеет арабским языком и считается одним из лучших знатоков Судана». Помимо двух батальонов, английские власти в Египте направили в суакинский порт два военных судна. По ночам они «освещают электрическим светом всю долину, дабы предупредить внезапное нападение на город мятежников». «Время спокойствия в Суакине, – резюмирует дипломат, – прекратилась, и, вероятно, надолго»[316]

«Англичане, – указывал в другом своем донесении (от 13.03.1888 г.) А. Н. Щеглов, – всеми силами