Сказания о Тёмной Реке - Чжоу Мунань

Патриарх, устремив свой взор на Меч Спящего Дракона, изрёк: «Хотя нас связывает клятва крови, она не в силах преодолеть предрассудки, что передаются из поколения в поколение. Что, если я сегодня передам тебе этот Меч Спящего Дракона? До тех пор, пока три чиновника Дворца Призывающих Душ не одобрят это, никто не сможет воспрепятствовать тебе занять место Патриарха».

Су Мую, покачав головой, ответил: «Это невозможно. Я уповаю на то, что Патриарх сможет избрать одного из трёх глав семей, который станет наследником Меча Спящего Дракона. Тогда нынешний кризис, возможно, будет разрешён».

«О, и кого же из трёх глав семей ты считаешь достойным этой должности?» — с холодной улыбкой вопросил Патриарх.

— «Се Ба из рода Се обладает выдающимся мастерством владения мечом и отважным нравом, что делает его превосходным военачальником. Однако его импульсивность и безрассудство не позволяют ему быть достойным руководителем. Му Цзежи из рода Му, обладающий непостижимыми боевыми искусствами и столь же загадочными мыслями, мог бы возглавить Тёмную реку, но его натура слишком мрачна. Су Цзиньхуэй из рода Су — самый уважаемый среди недавних глав семей Су. Он обладает твёрдым характером и справедливыми суждениями о наградах и наказаниях. Именно его Мую считает наиболее подходящим для того, чтобы унаследовать меч Спящего дракона», — ответил Су Мую.

— Су Цзиньхуэй, — произнёс Патриарх, нежно проведя рукой по лезвию меча. — Рекомендуя Су Цзиньхуэя, ты не опасаешься, что я подумаю, будто твоё сердце всё ещё принадлежит роду Су и ты действуешь как их посланник, чтобы обманным путём занять пост Патриарха?

Су Мую покачал головой, выражая своё недоумение: «Патриарх, очевидно, лучше меня понимает суть происходящего».

— «Прекрасно!» — воскликнул Патриарх, взмахнув мечом Спящего Дракона, который описал в воздухе безупречную дугу, прежде чем приземлиться перед Су Мую. — «Прими меч Спящего дракона и передай его Су Цзиньхуэю, сообщив ему, что он становится главой семьи. Отныне он будет управлять всеми тремя родами Тёмной реки, пока три чиновника Дворца Призывающих Душ не утвердят это решение».

Су Мую поднялся, держа меч Спящего Дракона в руках: «После этого я проведу Патриарха на север».

— «Домой!» — произнёс Патриарх с улыбкой.

В тысяче ли от этого места, в самом конце течения Темной реки, возвышался дворец, известный как Призывающий души. В огромном зале, погружённом в непроглядную тьму, внезапно вспыхнул одинокий огонёк свечи.

На тронах из чистого золота восседали трое высоких мужчин. У всех были седые волосы и лица, прекрасные, как у юношей. Они казались удивительно похожими друг на друга, словно близнецы, их черты были очень схожи. Однако выражения их лиц отличались: в глазах одного читалась радость, в глазах другого таился гнев, а в глазах третьего — сострадание.

— Кто отправится в путь? — спросил тот, что сидел слева.

— Конечно, любой может пойти, кроме тебя. Это путешествие может разрешить бедствия и даровать прощение, но не может принести благословения, — ответил тот, что сидел посередине.

— Тогда я отправлюсь, — сказал тот, что был справа.

— Значит, ты пойдешь, — с улыбкой произнёс тот, что слева.

— Убей как можно меньше людей, — серьёзно произнёс тот, что был посередине.

Акт четвёртый: Фестиваль Цинмина.

«В Цинмине, где клинки и мечи рассекают владения души,

Нет ни цветов, ни вина под дождём.»

В городе Цзюсяо вновь прошёл весенний дождь, окутав его густой пеленой тумана. На одной из улиц ребёнок держал зонтик над своим отцом, который, сидя на корточках, молча предавался сожжению бумажных денег, предназначенных для похорон.

С другой стороны улицы из переполненной таверны доносились звуки веселья и шум выпивки. В этом северном городе радость и печаль смешались в тумане Цинмина, который вместе с дождём окутывал всё вокруг.

Почитание предков превратилось в традицию, и со временем истинная скорбь притупилась. В такой весенний день, когда последние морозы отступали, было бы уместно согреться тёплым вином.

Су Мую раскрыл свой зонт из промасленной бумаги и неспешно прогуливался по улице. В его взгляде сквозила лёгкая тень меланхолии, столь едва уловимая, что её можно было принять за игру света и тени. Однако эта тень, словно проникнув в самую сущность Су Мую, была нежной и тягучей, и её невозможно было рассеять. Она идеально гармонировала с пейзажами Цинмина, создавая неповторимую атмосферу.

На зонт Су Мую упали золотые похоронные деньги. Он взял зонт за ручку и слегка повернул, стряхнув бумагу.

В таверне Бай Хэхуай только что допила бокал вина, чувствуя, как тепло разливается по телу. Она улыбнулась:

— Официант, это вино восхитительно. Как оно называется?

Официант, перекинув полотенце через плечо, с улыбкой произнёс: «Это вино Тусу».

Бай Хэхуай, держа в руках бокал с вином, слегка повернула голову и бросила взгляд на Су Мую, который проходил внизу с зонтиком в руках. Она тихо сказала: «Отец, это имя не предвещает ему ничего хорошего».

Су Чжэ, пожав плечами, ответил: «Мне оно тоже не сулит ничего хорошего».

В этот момент на противоположном карнизе появились четыре фигуры в бамбуковых шляпах. За исключением предводителя, у остальных троих на поясе висели мечи — обнажённые клинки.

«Члены семьи Се», — снова пожал плечами Су Чжэ.

Бай Хэхуай поставила свой кубок с вином: «А что думает отец?»

Су Чжэ улыбнулся: «Су Мую сказал, что выдвинет свои условия Су Цзиньхуэю, одним из которых будет разрешение мне покинуть Тёмную реку. Я не доверяю главе семьи или Су Цзиньхуэю, но я доверяю Су Мую».

— Будь осторожен, — тихо вздохнула Бай Хехуай.

— Не тревожься, я лишь провожу Су Мую на некоторое расстояние, — ответил Су Чжэ, поднимаясь. Его буддийский посох издал звон, подобный погребальным колоколам в сезон Цинмин.

Воины семьи Се, находившиеся на противоположном карнизе, услышали этот звон и, слегка приподняв головы, увидели Су Чжэ на другой стороне улицы.

— Это Су Чжэ из семьи Су, — медленно произнесла ведущая фехтовальщица, её голос был чист и мелодичен, но в нём звучало превосходство.

— А, это та юная леди, — сказал Су Чжэ, кладя в рот орешек бетеля и глядя на лицо, частично скрытое под бамбуковой шляпой. — Се Хуацин из семьи Се.

— Не ешьте слишком много этой отравы, иначе не почувствуете,