Украина в водовороте внешнеполитических альтернатив. Исторический экскурс в 1917–1922 годы - Валерий Федорович Солдатенко

Ознакомительный фрагментживой, желаемой частью – единого целого. Всякий сепаратизм, всякое отделение от революционной России считалось, абсурдным, бессмысленным. Для чего? Где мы найдем больше того, что теперь мы имеем в России? Где во всем мире есть такой широкий, демократический, всеохватывающий строй? Где есть такая неограниченная свобода слова, собраний, организаций, как в новой великой революционной державе? Где есть обеспечение права всех угнетенных, униженных и эксплуатируемых, как не в новой России?»[13]

Абсолютным торжеством таких настроений стали итоги работы Всеукраинского национального конгресса (съезда), состоявшегося в Киеве 6–8 апреля 1917 г. Обсудив наиболее животрепещущие проблемы переживаемого момента, делегаты пришли к единодушному заключению:

«1. Согласно историческим традициям и современным реальным потребностям украинского народа съезд считает, что только широкая национально-территориальная автономия Украины обеспечит потребности нашего народа и всех других народностей, живущих на украинской земле.

Что такое автономное устройство Украины, а также и других автономных краев России, будет иметь полные гарантии в автономном строе.

Потому единой соответствующей формой государственного устройства съезд считает федерацию и демократическую Республику Русскую.

А одним из главных принципов украинской автономии – полное обеспечение прав национальных меньшинств, проживающих на Украине»[14].

Считая свои планы ограниченной, «мягкой» децентрализации государства назревшими, справедливыми, конструктивными, не угрожающими целостности России, руководство Украинской революции всячески доказывало, что шаги центральной власти навстречу предполагаемой национально-территориальной автономии отдельных национальных краев и областей не только не будут иметь негативных, тем более разрушительных последствий, а наоборот – будут вызывать всевозрастающие симпатии, авторитет центра, доверие и тяготение к нему, вести к превращению окраин, получающих демократическое самоуправление, в прочную опору новой власти, нового строя.

Руководство Центральной Рады с первых же дней революции предприняло довольно энергичные усилия, чтобы убедить Временное правительство, политические силы России в своей абсолютной лояльности новому, республиканскому строю, в его полной поддержке, готовности вносить свой вклад в закрепление демократии в масштабах всей страны.

Не будучи сторонниками радикализма, форсированных, тем более силовых методов достижения цели, стремясь к максимальной легитимности, почти к «стерильности» своих действий, руководители Центральной Рады предлагали решить назревавший вопрос автономии Украины постепенно, поэтапно, надежно подготавливая широкое общественное мнение к адекватному восприятию намечаемых изменений.

Так, направив в середине мая 1917 г. делегацию в Петроград, украинские лидеры обратились к Временному правительству и исполкому Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов со специальной декларацией – докладной запиской. Создается впечатление, что Центральная Рада не столько требовала законных прав для Украины, сколько извинялась за то, что ход событий, настроения масс вынудили ее обратиться к высокому руководству, «потревожить» его: «Украинская Центральная Рада как представительный орган в организованной украинской демократии, до сих пор играла, да и сейчас играет сдерживающую и направляющую в организованное русло роль.

Но она могла и может это делать только до того времени, пока эта организация идет в контакте с естественным развитием народного движения. Если в силу чего-либо она должна будет прекратить или даже утратить свою организационную деятельность, она будет снесена стихийным потоком»[15].

Руководители Украинской революции стремились убедить официальный Петроград в том, что они его союзники, что их беспокоят спокойствие и порядок в крае в той же степени, как и столичное начальство. И обращение к правящим инстанциям продиктовано прежде всего стремлением не выпустить взрывоопасную ситуацию из-под контроля: «Мы берем на себя смелость обратить самое серьезное внимание Временного правительства, Совета рабочих и солдатских депутатов и всей российской демократии на современное положение вещей и призываем пойти нам навстречу в решении нашего тяжелого, ответственного задания – направления украинской стихии по такому руслу, которое не только не помогало бы усиливающейся брани, а наоборот, помогло бы организации сил всей России…»[16]

Конечно, в плане социальной природы, программных ориентаций, избираемой тактики руководство Центральной Рады было довольно близким, в чем-то по существу даже родственным Временному правительству, умеренно-реформистским силам Петрограда, потому оно стремилось сначала найти соглашение с официальным правительством и чтимым им руководящим государственным центром, оттягивая «на потом» реализацию нараставших требований масс. М. Грушевский пытался даже упредить возможную негативную реакцию российской стороны на провозглашенный совершенно закономерный лозунг «украинизации», публично призывал ни в коем случае не допустить рецидивов «насильственной украинизации».

Безусловно, надуманными являются бытующие подчас подозрения, что украинская сторона, начиная с минимальных просьб – предложений центральной власти, далее хитростью (это, дескать, несложно предположить) могла втянуть официальный Петроград в процесс, по ходу которого затем неизбежно наращивала бы требования, ведущие к политической дестабилизации и в конце концов – к развалу страны.

Гораздо больше оснований считать искренними именно несколько неловкие оговорки в деловой, дипломатической переписке в переговорах с Временным правительством (они отражались и в других официальных документах), согласно которым лидеры Украинской революции квалифицировали свои очень осторожные, эластичные шаги – просьбы к Временному правительству в значительной степени вынужденными. Массы не только доверяли Центральной Раде, но и в условиях революционной эйфории все более проявляли нетерпение, начинали оказывать давление на своих вождей.

В 1917 г. шаг за шагом (где-то в обостренном противоборстве, где-то достигая очень незначительного понимания, согласия Временного правительства) как бы «нарабатывалась» модель функционирования полиэтнического государства в условиях закрепления демократии, о стремлении к чему неустанно твердили практически все тогдашние политические силы.

Именно в этом контексте, как представляется, может быть с наибольшей степенью вероятности и убедительности определен масштаб влияния украинского фактора на общероссийский революционный процесс 1917 г.

Однако Временное правительство попыталось строить взаимоотношения с Центральной Радой на основе жесткого неприятия любых украинских инициатив. В официальных ответах на предложения, в ходе переговоров прибегали к любым аргументам-возражениям. Например: Временное правительство не вправе решать такие кардинальные вопросы, как территориальный, который может быть только компетенцией Учредительного собрания; непонятно вообще, что собой представляет Украина, каковы ее границы, кто имеет право претендовать на автономный статус; Центральная Рада, сформированная по этническому принципу, не может претендовать на роль выразителя интересов всего многонационального населения Украины и т. д. Массы же в революционной атмосфере считали себя вправе явочным порядком решать вопросы, которые представлялись важными, актуальными. В этих условиях, чтобы не разойтись с массами, от имени которых она говорила и действовала, Центральная Рада наконец-то решилась выразить волю народа Украины в своем I Универсале, провозглашенном на Втором Всеукраинском войсковом съезде 10 июня 1917 г. Центральная идея документа заключена в словах: «Да будет Украина вольной. Не отделяясь от всей России, не разрывая с государством российским, пусть народ украинский на своей земле имеет право сам распоряжаться своей жизнью. Пусть порядок и строй на Украине дает избранное всеобщим равным, прямым и тайным голосованием – Всенародное Украинское Собрание (Сойм). Все законы, которые должны