Подснежники и вонючие крысы - Оскар Крун

Наша учительница, Лиза Бенгтссон, любит круговороты. Она говорит, что всё взаимосвязано. Что всё бесконечно движется по кругу.

– Только представьте, мы с вами пьем ту же воду, в которой купались динозавры, – сказала Лиза Бенгтссон, и я задумался. Я представил себе динозавров, которые, лежа на надувных матрасах, потягивают газировку.

Но в основном мои мысли занимал Кристер. После обеда я заперся в туалете. Мне пришлось побыть там довольно долго – я плескал в лицо холодной водой, чтобы никто не заметил, что я плакал. А Ноа всё это время стоял под дверью, стучался и требовал ему открыть.

– Твое недержание – это серьезная проблема! – крикнул я, выйдя из туалета, и так хлопнул дверью, что едва не придавил его до смерти.

– Вонючая крыса, – прошипел он из кабинки, и тогда я принялся пинать ногами дверь, так что та заходила ходуном.

Самсла он вонючая крысла!

После уроков стало полегче. Зузу впустил нас на свалку и выдал каждому неоново-желтый жилет. Кристер выглядел сосредоточенно, а когда мы с Наймой попытались завести разговор о Сакке, он просто нахмурился и принялся рассуждать об электронике, печатных платах и разных металлах.

– Ну-ка, тащите сюда какую-нибудь жестянку, – велел Кристер, и мы с Наймой пошли искать.

Грязный снег уже начал подтаивать, но холод всё еще стоял, как на планете Хот.

Зузу утверждал, что весна уже близко. Он болтал о птицах, которые вроде как пели ему в лесочке рядом со свалкой, но я слышал только слабый писк, и это пищали крысы. Небо было серым, и все деревья казались безжизненными.

– Скоро пойдут подснежники, – с улыбкой сообщил нам Зузу.

Папа Наймы говорил, что Зузу живет в мире грез.

Наш папа почти всё время сидел дома. Кроме тех случаев, когда он забывал, что трактор должен приехать чистить дорогу, – тогда ему приходилось бегом мчаться на улицу, чтобы перепарковать машину. По вечерам папа готовил ужин. Тогда он включал музыку погромче, и стоило только одному из нас показаться в дверях, папа тут же принимался танцевать. Он подхватывал одного из своих сыновей на руки и затягивал припев:

– Слушай свое сердце и обретешь покой… – выводил папа, постукивая меня или Кристера по груди.

– Тебе это известно, так ведь? – спрашивал папа, и я кивал.

Хотя мне это занятие казалось совершенно бесполезным. Что там вообще услышишь? Стучит внутри, и всё.

Лиза Бенгтссон

Мы услышали их издалека, когда выходили из столовой, – я, Найма и Адель. Улюлюканье, выкрики, насмешливые голоса. На школьном дворе было полно народу. Все куда-то спешили, но эти голоса выбивались из общего хора.

Разумеется, это были Сакке и его дружки Крэбб с Гойлом. Вскоре мы их увидели. Вся троица шла навстречу нам, в столовую. Выглядели они не как обычно. Крэбб и Гойл держали Сакке под руки и вроде как вели его. Насмешливый голос принадлежал Сакке, а улюлюкали Крэбб с Гойлом.

– Я вижу все звезды! – с издевкой кричал Сакке. – Я вижу планеты и всю Вселенную. Она бесконечна…

– Валим, валим! – прошипела Адель.

Не особо хотелось быть рядом с этими.

Но Найма остановила нас.

– Нет, стойте! – сказала она. – Смотрите!

Я остановился, глядя, как три мерзкие крысы приближаются к нам. И я увидел.

На носу у Сакке были очки в черной оправе. Он щурился, потому что линзы оказались для него слишком сильными. Это были новенькие очки Кристера.

Я молча уставился на Сакке. Они были уже совсем близко, и тут нас заметил Крэбб. Он наклонился и прошептал что-то на ухо Сакке, тот оскалился в ответ и вдруг, поравнявшись с нами, завопил своим самым издевательским голосом:

– Я – Мистер Кристер! Я бесконечен! Но где же мой любимый братишка? Неужто улетел без меня в космос?

Пока Сакке кривлялся перед нами, Крэбб и Гойл складывались пополам от хохота.

Во мне что-то вскипело, не знаю, от страха или от злости. Скорее всего, там было и то, и другое.

– Дай сюда!

Это крикнула Найма, разумеется. Топнув ногой, она требовательно выставила руку прямо перед лицом Сакке. Но Гойл оттолкнул ее ладонь, и вся троица скрылась в столовой, подвывая от хохота.

– Где Кристер? – спросил я.

– Ты плачешь, – сообщила мне Адель.

– Да наплевать!

Как раз в тот момент из столовой выходила Лиза Бенгтссон. Я отвернулся, чтобы она не увидела моих слез. Вытер лицо рукавом куртки и постарался дышать ровно.

– Нужно что-то сказать, – шепнула Найма.

Но я знал, что Кристер этого не хотел. Он говорил, что станет только хуже. Что единственный выход – не обращать на этих идиотов внимания. Но как можно не обращать на них внимания, если они отобрали у него очки? Если эти вонючие крысы постоянно его преследовали? Если они все время поднимали его, моего брата, на смех? И меня – только за то, что мы с ним братья?

Я не успел сказать «нет». Потому что едва Лиза Бенгтссон с нами поздоровалась, как Найма уже подскочила к ней и всё рассказала.

– Вы должны что-то сделать, – закончила Найма.

Лиза Бенгтссон выглядела озадаченно.

– Да-да, – согласилась она, – само собой, только…

Она взглянула на часы.

– Они там, – Найма указала на столовую.

Лиза Бенгтссон обернулась ко мне.

– Где сейчас твой старший брат? – спросила она, а я в ответ пожал плечами.

Тогда она опустилась на корточки рядом со мной, заглянула мне в глаза и сказала:

– Я разберусь с этим, Кай. Положись на меня.

И тут я почувствовал, как отрываюсь от земли. Я сделался таким легким и парящим. Мне даже кажется, что на моем хмуром лице тогда расплылась улыбка.

Но когда мы уходили, Найма выглядела недовольной.

Она не думала, что это поможет.

– Они никогда не остановятся, – сказала она.

Но я решил довериться Лизе Бенгтссон.

Кёрлинг

– Я могу поговорить с папой, – предложил я.

Но Кристер только вытаращил на меня глаза и сдвинул брови, как будто я был совсем больной на голову.

Мы пришли домой, и Кристер снова был в очках. Об этом позаботилась Лиза Бенгтссон.

Но больше ничего не произошло.

Сакке, как обычно, заставил взрослых поверить, что всё это было шуткой и Кристер сам не был против.

– От этого ничего не изменится, – ответил Кристер, и от его слов мне стало так страшно!

Дома Кристер сидел тихий и угрюмый и вообще не хотел разговаривать. У него было о чем подумать, – так он мне объяснил. О более важных