Иночас - Ив Макдоннелл

– Ну, не знаю. Очень холодные вроде. – Спица выпрямился. Ответ был правильным. – А у меня-то в руке они ажно ледяными становятся, точно, мам. И чем древнее вещица, так тем и холоднее, щупаю – прям пальцы сводит, ух, больно. Зато тады их становится видно насквозь.

– Ты видишь их прошлое.

– А как подумаешь изо всех сил об этом сокровище, видишь все-все, что тама с ним приключилося. Ну вроде – кто носил его в кармане. И как будто на месте этого человека сам ты. Ты-то не спишь, но все одно оно как во сне, да же?

– Я тебе уже говорила, я не могу этого знать, малыш, мне просто не дано этого. Это твоя способность. Такая же редкая, как другая твоя способность – слышать, какого цвета слова. Ну разве ты не счастливчик? Кому захочется быть еще одним серым камешком, ничем не отличающимся от остальных? Но, пожалуй, будет лучше, если ты не станешь рассказывать об этом другим, – добавила мама и погладила сына по щеке. – Уникальный. Вот ты какой.

Спица не припоминал, чтобы его хоть раз раньше называли таким сверкающим золотым словом.

– Да ведь кто угодно ж может читать истории сокровищ, ну. Тока нужно чутка замедлиться и выбросить все свои мысли, – сказал он.

– Ты имеешь в виду, очистить сознание. Мы пробовали, и у меня не получилось.

Щеки Спицы загорелись румянцем. Опять он неправильно выбрал слово. И по поводу своих попыток читать истории вещей мама была права. Он помнит, как на днях она сжимала в ладонях чашку Па. Что за мысли она никак не могла выбросить тогда из головы?

– Па получше учитель, чем я, мам. Если уж он меня научил, так и тебя-то научит… Что он на этот раз тама строит, как думаешь, а? Мост какой или башню? А что если замок, а, мам?

В любом случае то, что его отец строил сейчас, должно быть чем-то особенно важным. Иначе почему он не смог приехать домой на Рождество?

– Возможно.

Как обычно. Всякий раз, когда он спрашивал про отца, ему был обеспечен краткий ответ из одного слова, большего не жди. Спица страшно скучал по Па с тех пор, как мама сообщила, что ему пришлось уехать на заработки. Накопился миллион вопросов, которые мальчик хотел задать, и большинство начиналось словом «почему». Но по непонятной причине мама мгновенно закрывалась, едва заслышав о нем, и не хотела дальше разговаривать. Каждый божий раз.

– Ну а как же с ним-то быть, мам? – Он указал на горячий осколок. – Я ж не могу взять его в руку, чтобы послушать историю.

– Об этом не беспокойся. – Мама хлопнула в ладоши, чтобы стряхнуть остатки пыли и покончить с расспросами. – Нужно что-то придумать тебе на ноги. – Она встала, сняла с плеча кухонное полотенце и поддела им горячую ручку стальной бочки над плитой. Окунув полотенце в бурлящую воду и оторвав от него узкую полоску, мама взялась промывать его ступню и, закончив, аккуратно ее перебинтовала. Спица завороженно наблюдал, как мама возилась с его раной, а потом потянулась к стальной дверце слева от потрескивающих поленьев и что-то оттуда достала. Это оказалась пара теплых шерстяных носков, которые она тут же натянула сыну на ноги.

– Папины? – Он снова сказал это.

Мама отвернулась и вытерла глаза. А Спица открыл рот от удивления. Слезы? Это ж просто носки! Но, может быть, за то время, что отца не было дома, они тоже превратились в сокровище.

Мама глубоко вздохнула, подняла сиденье скамьи возле входной двери и вытащила старые ботинки Па.

– Теперь их будешь носить ты.

В ее голосе звучали голубые нотки.

Спица поднялся, и его ноги скользнули в ботинки. Это далось ему легко, ведь внутри было так просторно, что можно было свободно сжимать и расправлять пальцы. Отвернувшись от мамы, мальчик тайком обмотал шнурки несколько раз вокруг щиколоток, а потом заправил их концы в случайные дырочки. Да уж, эту беспорядочную путаницу на ногах иначе, чем безобразием, не назовешь. Удивительное дело: дай ему пригоршню выловленных из реки безделушек, и он превратит их в сокровища, но завязать шнурки, да так, чтоб получился красивый бантик, – это было выше его возможностей.

– Лучше? – спросил он, надеясь, что сможет подбодрить маму. Когда она улыбнулась, Спица указал на горячий осколок. – Так почему ж этот горячий, а не холодный, как остальные вещи? Он-то вообще сокровище или что?

– Да, сокровище, сынок. И очень важное сокровище. Но это вещь, что пришла не из прошлого… – Мама села на стул, прижала пальцы к губам, и по ее щеке покатилась слеза. – Эта находка, сынок… Твое сокровище родом из будущего.

Из будущего? Мысль запрыгала внутри головы Спицы, не зная, где остановиться. Он вглядывался в мамины глаза, отчаянно надеясь найти в них объяснение.

– А я ж и другие такие кусочки-то нашел… На них тоже буквы.

Мама подвинула стул ближе к столу.

– Твой отец, не без помощи Сороки, тоже нашел кусочек этого сокровища. Я своими глазами его видела, его и ожог, который он оставил. На папиной ладони остался шрам, возможно, на всю жизнь.

Спица ахнул от изумления. Он помнил повязку на руке Па незадолго до того, как он исчез. Мама каждый вечер перевязывала ее точно так же, как она поступила сегодня с его собственной ступней.

– Шрам остался не только на руке, но и в его душе. Он целыми днями ни о чем другом не думал. Потерял покой из-за него, этого горячего квадратика металла, на котором значилась дата из довольно далекого будущего. А потом он отправился на берег искать другие осколки. Он всё копал и копал сверх меры, и это в конце концов дурно сказалось на его работе, хотя сам он того не желал. Все так усложнилось. Так усложнилось, сынок. Для всех нас, – договорила мама, высмаркиваясь.

Она очень тщательно подбирала слова и произносила их с огромным вниманием, следя за тем, чтобы они получались именно того цвета, которого она хотела. Но слух подсказывал Спице, что мама сильно волновалась, потому что ее слова были оттенка бурого ила.

– Так он как, отправился искать работу, а?

– Он просто уехал, а мы нуждаемся в нем. Нам нужна еда, одежда, чтобы прикрыть тело, нужен этот дом… – Мама в отчаянии вскинула руки и выкрикнула что-то про домовладельца, а потом резко зашептала: – Но хуже всего то,