Дочь викинга - Юлия Крен

Матильда чуть не оступилась, так резко она повернулась. И все же девушка повиновалась. Ее примеру последовали и остальные, и только сестра-наместница осталась рядом с настоятельницей.

– Я знаю, что вы отреклись от своей должности, но никто не может утешить и успокоить сестер так, как вы. А ведь монахини уже представляют себе, что будет с ними, когда они попадут в руки язычников.

– Мы не знаем, язычники ли это, – возразила настоятельница. – Норманны, поселившиеся на этих землях, приняли христианскую веру и уже давно живут по законам Господа нашего, как и франки. Они защитят нас от своих соплеменников, до сих пор совершающих набеги на наши берега.

Наместница покачала головой.

– Да, они стараются защитить нас. Но вы, как и все мы, знаете, что им не всегда удается дать отпор разбойникам. Народы севера славятся своей дикостью. Говорят, они были бы непобедимы, как войско Навуходоносора, как персы во главе с царем Киром, как македонцы во главе с Александром, если бы жили по закону Божьему и сумели объединиться, чтобы ими правил один король.

Аренд выслушал ее тираду, низко склонив голову, но в какой-то момент не сдержался:

– Жестокие убийцы есть и среди франков! – Юноша сжал кулаки.

В этот миг их взгляды встретились.

Но наместница лишь отмахнулась. Она не обратила внимания на слова Арвида и продолжила речь о необузданности язычников. Конечно, монахиня испытывала страх и отчаяние, но настоятельнице показалось, что сестра-наместница хочет хоть как-то объяснить происходящее, привнести порядок в разбушевавшийся хаос. То, что за воротами стоят норманны, ужасно. Но страх перед неизвестным был еще сильнее. Северяне хотя бы представляли собой знакомую угрозу.

– Роллон был хорошим правителем, – произнесла настоятельница, сама не понимая, зачем вступает В препирательства. – И его сын Вильгельм правит нами мудро. Он защитит нас.

Монахиня покачала головой:

– Может, Вильгельм и хороший правитель, но он слаб. А Роллон хоть и был крещен, но…

– Он был справедлив! Каждый ребенок знает, что когда-то Роллон повесил на ветку дерева золотое кольцо и снял его только через год. Никто не решился украсть кольцо Роллона, потому что все уважали его законы.

– Это свидетельствует не о его справедливости, а скорее о его жестокости к тем, кто отказывался повиноваться. Он делал ставку на силу, а не на доверие.

Настоятельница поджала губы.

– Ни один вассал не служил королю Карлу преданнее Роллона. И когда враги короля, Роберт Парижский и Рудольф Бургундский, развязали войну, только Роллон остался на стороне Карла.

– Но Роллон допустил вторжение армии датчан во главе с этим язычником Торкетиллем в Бессен!

– С тех пор прошло почти двадцать лет. Бессен давно перешел к Роллону, а теперь принадлежит его сыну. И в этой области царит мир!

Наместница горько рассмеялась.

– Может быть, Господь хочет наказать нас за то, что мы, верующие, заключили мир с язычниками-северянами. Несмотря на крещение, Роллон на смертном одре требовал человеческих жертвоприношений своим темным богам!

– Это всего лишь слухи! К тому же Роллон был слишком слаб. В последние годы силы оставили его.

– Да, ибо такова была кара Господня! И я не сказала, что он сам убивал этих людей. Он требовал человеческих жертвоприношений. Он ведь мог отдать этот приказ, едва пошевелив губами.

– Может, Роллон и остался язычником, но его сын Вильгельм славится своей набожностью, – отрезала настоятельница. – Правители соседних земель принимают его как равного. И к тому же…

– Да замолчите же вы! – Арвид незаметно подошел ближе к спорщицам.

Он еще ни разу не повысил голос с тех пор, как оказался в монастыре. Тем не менее сейчас ему приходилось перекрикивать поднявшийся шум. Тишина действительно не была добрым знаком: за воротами вновь раздался конский топот, а затем – звон мечей, крики солдат и свист стрел.

Из церкви выбежали монахини, и по их разинутым ртам настоятельница поняла, что сестры вопят. Но она не слышала их криков, только шум боя. И дело было не в том, что враги пытались взять монастырь штурмом. Нет, сюда прибыл кто-то другой, кто-то, кто пытался остановить незваных гостей. Кем были эти люди, настоятельница не знала. Она понимала лишь, что речь идет о жизни и смерти.