Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Маниле, и Индо-Китайском архипелаге - Петр Васильевич Добель

Сандвичевых островов я нарочно заехал на остров Мовий, чтобы достать лучшего корня тарров, рискуя погубить свое судно, ибо я три раза должен был обрубать канат, чтобы избежать опасности прежде, чем пристал к берегу. Наконец, однако ж, достал я сего корня, привез в Манилу и посадил в своем саду; в 1820 году корни сии намерен был я отправить в Англию для доставления покойному канцлеру графу Румянцеву и графу Разумовскому; но злые жители во время сего возмущения напали на дом мой в числе 3 тысяч человек, истребив обширную библиотеку, оцененную в 60 тысяч рублей, и, разграбив все, изрубили все растения в куски и раскидали по саду! Последовавшие за тем перемены и беспорядок воспрепятствовали испанскому правительству вознаградить меня за понесенные потери, и доселе я ничего за сие еще не получил. Племянник мой, остававшийся в доме моем в сие время, спасся чудесным образом: он заколотил и заделал дверь, но, увидев из окна огромную толпу бунтовщиков, покорился судьбе и открыл двери. Все оборонительное его оружие состояло из одного малого карманного пистолета с потаенной пружиной (собачкой) для удержания курка. Когда толпа ворвалась в комнату, тотчас его обезоружили, и один из злодеев, наведя на него пистолет, хотел выстрелить, но не мог спустить курка; в то же время другой спускал на него курок старого ружья, которое беспрерывно осекалось; а в ту минуту, когда третий замахнулся на него ножом, вбежал в комнату один из тамошних природных сержантов, знакомый моему племяннику, и, выхватив свою саблю, удержал замахнувшегося ножом, сказав: «Прежде чем умертвите сего человека, убейте меня!» Сия мужественная защита имела хорошее влияние, и сначала никто не смел его тронуть; но, когда толпа увеличилась, явился один из начальников и требовал, чтоб отдали ему арестанта. Сержант не мог противиться и принужден был выдать его, взяв, однако ж, с них обещание, что они пощадят его жизнь. Начальники согласились, с тем чтобы он вылечил одну старуху от холеры. Его тотчас привели к ней, и он нашел ее в больших мучениях. Но при помощи Божией, дав ей спирту с опиумом внутрь и посадив ее в теплую ванну, потом тер ее горячею фланелью с водкою; старуха скоро оправилась и была так благодарна, что всем объявила, что те, кои осмелятся тронуть его, будут прокляты. После сего водили его к другим больным, и он довольно счастливо вылечивал всех. Несмотря на сие, его содержали под арестом, доколе сержант не освободил его. Генерал-капитан потом, по просьбе моего племянника, произвел сержанта сего в офицеры за его мужественный поступок. Как беспорядок сей остался безнаказанным, то жителям понравились бунты, и вскоре после того они снова восстали уже против испанцев, и генерал-капитан, желая тотчас привести к повиновению бунтовщиков, сделался первою жертвою их злобы. Вскоре вспыхнуло и третье возмущение после убиения генерал-капитана, но было потушено, когда прислали нового правителя с подкреплением гарнизону. Несмотря на сии жестокости манильских жителей, вообще обитатели Луконии весьма добры и из всех азиатских народов самые веселые. Они любят музыку и искусно играют на гитаре, на скрипке и на фортепиано и вообще весьма понятливы. Они часто наживают богатства, но не охотники до тяжелых работ, для исполнения коих нанимают китайцев; впрочем, они весьма способные матросы и храбрые солдаты. Они охотники до игр и до far niente, т. е. праздности. Между играми петушьи бои особенно ими уважаются. Едва ли где-либо молено найти столь храбрых и задорных петухов, как в Маниле; жители вооружают их ноги особыми смертоносными шпорами в виде сабли. На одной из поездок моих к озерам остановился я, чтоб посмотреть сражение двух петухов перед толпою тагалийцев. Тут указали мне одного человека, который в сию игру проиграл не только деньги, имение, дом и все, но даже жену и детей своих, что все сделалось собственностью его противника. Они искусные ездоки и имеют породу лошадей росту небольшого, но весьма крепкого сложения, быстрых и неутомимых на бегу. Каретным лошадям никогда не дозволяют ложиться; мне стало жалко однажды, что животные сии всегда на ногах, но я никак не мог уговорить кучера своего дозволить лошадям лечь; он уверял меня, что они тотчас испортятся. Привязанность к хозяевам есть отличительное свойство тагалийцев: испанцы не могут довольно нахвалиться верностью их; и я сам могу в том свидетельствовать, ибо имел у себя в услужении многих из них, и все они вели себя отлично верно.

Под хорошим управлением, без сомнения, тагалийцы сделались бы деятельным, прилежным и предприимчивым народом, тем более что они могут похвалиться, что живут в стране, которую природа щедро одарила всеми своими благами. Заключим замечания наши изречением: «Deliberandum est diu, quod statuendum semel».

ПРИБАВЛЕНИЯ

1. О переселении китайцев

В подтверждение сказанного нами о переселении китайских выходцев и для сравнения наблюдений автора с сведениями, собранными английским парламентом, представляем читателям выписки из одного современного журнала.

Китайцы отправляют каждый год великое число своих джонок (судов) с товарами в Синкапор (Сингапур. — В. М.), Кохинхину, Яву, Японию и вообще во все соседственные государства. Несмотря на весьма дурную постройку джонок и происходящие от того большие повреждения в оных, торговля сия производится весьма деятельно. Пошлины, взимаемые правительством с сего рода торговли, равняются только двум третям пошлин, платимых европейцами; сверх того китайцы пользуются преимуществом выходить из различных гаваней своей страны, а европейцы ограничены одною кантонскою. Величайшим пособием для сей торговли служит большое число китайцев, поселившихся в разных частях соседственных государств. Китайцы выхолят обыкновенно из тех областей, где производится иностранная торговля, а именно: из Кантона, Фокиена, Шекиена и Кианнина. Из двух последних переселения бывают редко и, кажется, только в Тонкин и на Филиппинские острова. Выходцы отправляются во все соседственные Китаю государства, где они могут найти занятие и покровительство; но в некоторых странах их не принимают или притесняют по политическим причинам; в других они неохотно селятся по отдаленности расстояния или по недостатку места. Они, так же как и европейцы, отнюдь не впускаются в Японию по политическим видам; в Кохинхину мало принимают их по тому же; испанцы и голландцы во время властвования Филиппинскими островами и Явою всегда смотрели на них с величайшею недоверчивостью. Отдаленность и особенно народонаселение, многочисленное и промышленное, удерживают их от переселения в ост-индские владения англичан, где они находятся в малом числе. Китайские сапожники и другие ремесленники живут только в больших городах: Калькутте, Мадрасе и Бомбее. Известно, что в последнее