Вороная - Анна Рыжак

Она еще раз посмотрела на адрес и телефон, написанные ровным, округлым почерком, после чего сунула листочек в карман рабочего халата и вернулась в зал.

***

Усталость навалилась на плечи гранитным камнем, а дома еще оставалась авоська с недошитыми костюмами и платьями. Автобус мерно покачивал Зою на небольших кочках, отчего спать хотелось еще больше. На город уже спустились густые осенние сумерки. Пришлось задержаться, чтобы доделать срочный заказ. Зоя вздохнула: уже не в первый раз она обещала себе больше не брать так много дополнительной работы. Но знакомые девушки всегда так жалобно ее просили, и она не могла им отказать, не могла сказать в глаза твердое «нет». Она снова и снова измеряла их лентой, ползала вокруг с невидимками во рту, делала пометки в блокноте, а потом шила, шила, шила, напрочь забывая о себе.

Подъезжая к Базарной площади, вспомнила, что не зашла в общежитие проведать Бурана. Она опустила лицо в ладони. «Неужели возвращаться обратно? Тогда я ничего не успею. Наверняка с ним все в порядке. Марина присматривает за ним. Позвоню ей из дома и все разузнаю».

Автобус остановился, она выскочила наружу. На торговой площади лавки были закрыты, товар убран. На улице начал моросить мелкий холодный дождик. Было пусто и одиноко, как в ее душе. Она вздрогнула от набежавшего ветра и ускорила шаг.

«Интересно, как Володя устроился на новом месте? Встретили ли его в Москве знакомые? А что если среди них были девушки?», — последняя мысль неприятно царапнула по сердцу.

Вот и дом. Зоя забежала во двор, проскочила через темные сени и открыла дверь. Повесив влажный от дождя плащ на спинку стула, она направилась на кухню, мечтая о чашке горячего чая. Шла через столовую, и первое, что бросилось ей в глаза — мать сидела на диване с виноватым видом, как побитая собака.

— Привет. Что-то случилось? Тебе снова нездоровится? — Зоя остановилась и присела перед ней, вытирая платком красный замерший нос.

Мать молчала.

На диване рядом с ней лежала груда вещей. Зоя и не поняла сразу, что это были вытащенные из авоськи платья… Они были облиты зеленкой!

Зоя встала и подошла к скомканной одежде. Слова застряли где-то в горле. Она глотала воздух, не в силах что-то сказать. Хватала одну вещь за другой. Каждая была испорчена.

— Что это?! — она едва выдавила из себя два слова, не веря своим глазам.

— Я сейчас все объясню! Это вышло случайно! Я вытащила их, чтобы просто посмотреть или, если это в моих силах, помочь что-то дошить. Хотела сделать тебе приятный сюрприз. Но пока прокалывала шилом дырочку для кнопки, ткнула в палец, пошла кровь. Побежала за зеленкой, чтобы обработать. Открыла бутылек, и вдруг у меня опять прихватило сердце, и я… с этим открытым пузырьком упала на диван. И вот. Все платья залиты.

Зоя взяла ее руки в свои, никакой раны на них не было. Хотя она и без этого понимала, что это вранье. Она отпрянула от дивана, закрыв ладонями лицо. Зоя не знала, что сказать заказчикам, которые со дня на день ожидали наряды к торжествам. Особенно та девушка, которой предстояло бракосочетание.

— Прости меня! Я такая неуклюжая! — Исталина картинно упала перед ней на колени, схватила за ногу и истошно охала.

Зоя смотрела на нее сверху вниз. Ярость захлестывала ее.

На крики вышли другие жильцы и наблюдали за ними со второго этажа, облокотившись на перила.

— Что здесь происходит? — в дверном проеме стоял только что пришедший на ужин Миша, на несколько мгновений остолбенел от происходящего. — Зоя! До чего ты довела свою мать? Она стоит на коленях… Это ужасно!

Он схватил Зою за руку, но она резко освободилась. Собрала платья с дивана и побежала вверх по лестнице в свою комнату. Со второго этажа она мельком увидела, что Миша метался между ней и матерью. Но все-таки помог картинно рыдающей Исталине подняться с колен, а потом взлетел по ступеням вслед за ней. Его просьбы открыть дверь остались неуслышанными.

— Оставьте меня в покое! Оба! — крикнула Зоя.

— Открой! Сейчас же! Расскажи, что случилось!

— Узнай у моей матери. Хотя… — она нервно рассмеялась, — не стоит. Она как обычно ни в чем не виновата, — Зоя держала в руках свадебное платье и прикидывала, сколько бутыльков мать вылила на него.

— Прекратите шуметь! — возмутился кто-то соседей. — Уже поздний вечер!

Зоя услышала, что мать подошла к Трубачевскому и остановилась рядом с ним.

— Пойдем, Мишенька, она, знаешь ли, очень импульсивная, нервная, ей нужно немного остыть, — ее слова глухо звучали за закрытой дверью.

Через минуту все стихло. Зоя залезла на кровать и обложилась недошитыми платьями. Она так устала! Но все-таки еще раз рассмотрела каждое из них — наряды были аккуратно политы из бутылочки. Она обняла колени руками и опустила на них голову — как известить об этом заказчиков? Сказать, что ее мать слетела с катушек? Что ее единственная цель в жизни — мучать ее? Как объяснить, что им нечего надеть на свадьбу или юбилей. Слез не было. И сил плакать — тоже. Полное безмолвие повисло в голове и в душе. Окаменение. Вакуум.

Когда развеялся первый шок, она собралась духом, чтобы серьезно поговорить с мамой и выяснить причину ее поступка. Она тихо открыла дверь, но остановилась на лестничной площадке, услышав разговор жениха и матери.

— Мишенька, ты не переживай так за меня, я уже привыкла к ее выходкам, Зоя иногда бывает несправедлива, — мать сидела за столом в гостиной. — Много выдумывает и клевещет на меня. Обвинила меня, будто я специально испортила ее платья! Зачем мне это делать? Я только хотела помочь. Но я не обижаюсь, дочь все-таки! Если она снова выбросит номер с уходом из дома, оболгав меня, у нас с тобой уже есть отработанный план действий. Не так ли? Уловка с сердцем меня еще ни разу не подводила, — она рассмеялась.

— Спасибо, Исталиночка Васильевна, — Миша, до этого развалившийся на диване перед телевизором, подскочил к будущей теще и звучно чмокнул ее в руку. — Мое почтение!

— Ты — моя радость, Мишенька! Лучшего зятя не найти. Целеустремленный, красивый, статный! При деньгах!

— Зоя говорит, что вы переписали наследство на сына подруги. Это правда?

— Пока нет, но… Если она не прекратит вести себя по-хамски — придется. Думаю, быстро прибежит обратно, когда жить станет негде. Какой достаток может быть от ее профессии? Обслуживает потребности других людей! Тьфу! Будто рабыня.

— Исталиночка Васильевна, что за