Морская рапсодия - Валентин Петрович Черков

– Док! А, док! Слышишь?.. Боже!… Это не та компания!… Да и квартира, кажись, не та!!!

– Успокойся комдив! Та, не та! Ну и хрен с ним! Мне здесь нравиться! И женщин здесь столько! Принимают нас по – барски!

– Ладно, я буду потихоньку испаряться! Меня ведь там ждут …мы, кажись не дошли до нужного дома, он видимо следующий.

– Как хочешь. А я остаюсь! Раут мне по душе! Давай, пока!

Валентин, похлопав доктора по плечу, заскользил вдоль стола к выходу.

– Куда!? А потанцевать! А мы Вас ещё не отпускаем! – наперерез с растопыренными руками, преграждающими дорогу в коридор, выскочили раскрасневшиеся от быстрого танца обитатели гостеприимной квартиры.

– Дак…извините, мне на службу… – пытался оправдать свой быстрый уход Валентин, – я оставляю Вам доктора, в залог…

Аргумент повлиял на присутствующих. В руках, тут же, оказалась родная шинель и шапка. Валентин, выскочив на улицу, на ходу застегнул пуговицы зимней амуниции, оглядываясь – нет ли за ним преследования разгулявшейся компании.

Подойдя быстрым шагом к такому же подъезду следующего дома – близнеца, Валентин остановился. Внимательно вгляделся в светящееся окно кухни и мелькающие лица. За окном было слышно модный шлягер ансамбля «Бони М». Внутренний голос подсказывал, что это именно та квартира, где обитает чета Корабейниковых. Офицер вошёл в подъезд. Подойдя к двери, толкнул не запёртую дверь и, шагнув через порог, оказался внутри тёплой квартиры.

– Люди! Ау! Можно? – Валентин постарался перекричать музыку.

Навстречу выбежала раскрасневшаяся именинница.

– Рая! Поздравляю! Извини, раньше не смог – служба!

– Спасибо! Нина, Нина! Валентин пришёл! – повернувшись лицом в комнату, крикнула подруга жены.

«Слава богу! Нашёл!» – подумал офицер.

Жена выбежала навстречу, радуясь приходу мужа и стащив с него шинель, повела в комнату.

– Привет! Тебя не дождаться! Почему так долго?! – причитала она и потащила мужа к праздничному столу, – Голоден? Давай садись! Не обращай ни на кого внимание.

Подкрепись! – и стала накладывать в тарелку закуску. – Ты уж сам наливай, а то мы уже, наелись, напились…

– Да так получилось… заблудился немного, – ответил в своё оправдание Валентин.

В понедельник, после построения экипажа атомохода на пирсе, на подъем Военно- Морского флага, Валентин подошёл к корабельному врачу:

– Ну как, док, живой? Отдохнул!?

– Супер – пупер! Просто повезло! Жаль, что ты свалил … гуляли до утра! А в воскресенье пригласили продолжить. А я и не отказался! Поспав чуток в своём «чудильнике» (офицерское общежитие), прибыл туда же после обеда … Я так и не понял в честь кого или чего была пьянка. Устал, ужас! Ели ноги держат. Пойду в прочный корпус, в свою нору- амбулаторию отсыпаться…

– Хорошие, славные люди, камчадалы! Приютили, напоили, накормили и как звать, не спросили… это тебе не твоя средняя полоса – твоя этническая родина …

И всё-таки Север, Камчатка, как они раскрывают человека, вскрывая его с хорошей стороны, раскрывая и обнажая его прекрасную душу …

Улыбаясь друг другу, офицеры пошли к трапу атомной подводной лодки, выполняя команду старшего помощника командира: «Все вниз! Приготовиться к осмотру и проверке оружия и технических средств!»

Свиное рыло

Наше большое начальство приняло решение – создать при воинских соединениях, частях подсобные хозяйства, которые могли бы стать хорошим подспорьем в обеспечении наших военнослужащих свежими продуктами животноводства.

Молочные продукты, мясо, яйца доставлять в столовые подводникам, также в детские учреждения поселка подводников, а излишки реализовывать через сеть продуктовых магазинов воен. торга. Что и говорить, идея прекрасная, и прижилась она быстро и основательно. На Камчатке, на второй флотилии атомных подводных лодок, был создан военный совхоз и расположился он в нескольких километрах от основной базы, в живописной бухте Ягодной. Хозяйство, преодолевая разные сложности, возникающие в процессе становления, росло и развивалось, благодаря чуткой заботе политуправления и непосредственно директора совхоза и его надёжного коллектива. Фермы для телят и коров, свинарники, птичники, своя конюшня, трактора и машины, несколько благоустроенных жилых домов для рабочих и служащих составляли основной фонд военного совхоза. Очень хорошей традицией стало, накануне, перед уходом атомохода в дальний поход, при непосредственном участии представителей экипажа, резать пару добрых свинок с целью дополнения морякам к столу отличного свиного мяса. Туши обернутые марлей с черными оттисками иностранных слов, Новозеландской и Австралийской баранины, прозванные в народе «кенгуру», которыми были завалены склады и магазины, так уже проелись и надоели, что на них и смотреть не хотелось. А когда кто-либо из местных женщин городка готовил из «кенгуру» съестное, то специфический запах баранины стоял в воздухе словно смог в большом городе.

Дело было зимой. Атомный подводный ракетоносец через несколько суток готовился уйти в трёх месячное автономное плавание. На утреннем построении экипажа слово взял заместитель командира корабля по политической части:

– Нам дали добро взять на борт две свежие свиные туши. Помощнику командира после построения организовать группу их трёх- четырёх мичманов во главе с интендантом, мичманом Лёней Жупсановым, умеющих резать свиней, ну и конечно разделывать туши. Им через 30 минут приготовиться для убытия на автомашине в совхоз, бухту Ягодную.

Посоветовавшись с механиком- командиром боевой части 5, помощник назначил трёх «свинорезов». Механик выделил группе литровку шила, на всякий случай, мол, может, удастся кое-кому «подмазать», чтобы выделили свинок крупнее размером. Получив инструктаж помощника командира корабля, группа быстро убыла в совхоз, рассчитывая к вечеру вернуться с горой свежины.

Поздно вечером на пирс заехала грузовая машина. Встречать мичманов и поглядеть на их трофеи с корабля поднялись командир, механик, помощник. В это время с кузова автомобиля, словно свиную тушу, пытались стащить интенданта. Он так спал, что его храп разносился по всей бухте, эхом отражаясь от близлежащих сопок. Вид Лёни Жупсанова был потрясающим. Его форма одежды – шапка, шинель, брюки были мокрыми и частично застывшими на морозе. От него разило спиртным и таким резким амбрэ, словно он провел несколько месяцев в свинарнике, тесно общаясь с поросятами. Стоять рядом было просто не возможно.

– А это что за свиное рыло? – произнес механик, глядя на интенданта.

Подсменные вахтенные, раздев интенданта, спустили его вниз на подводную лодку и перетащили его в душевую. Шинель, шапку и брюки оставили на ракетной палубе на ночь, для выветривания.

В центральном посту командир корабля заслушал объяснения от членов группы. Мичманы, дополняя друг друга, поведали следующее: Свиньи, которых нужно было пустить в расход, были уже помечены крестами на спинах и находились в загоне, отдельно от своих сородичей, ждали своего рокового конца.

Интендант, прихватив с собой выделенное шило, убыл оформлять, якобы, накладные.

Первую свинью завалили быстро,