В поисках рая. Экспедиция «Кон-Тики» - Тур Хейердал

вдоль борта и махала нам, пока судно не скрылось из виду. На плоту шесть человек сидели на ящиках и не сводили глаз с удаляющегося парохода. Но вот уже и черный дымок растаял у горизонта; мы покачали головами и взглянули друг на друга.

— До свидания, прощай… — произнес Торстейн. — Что ж, пускай мотор, ребята!

Мы рассмеялись и проверили, откуда дует ветер. Слабый южный бриз сменился юго-восточным. Мы подняли бамбуковую рею с большим квадратным парусом. Он вяло повис на мачте, Кон-Тики нахмурился и смотрел на нас явно неодобрительно.

— Старик недоволен, — заметил Эрик. — Видно, в его молодости ветерок был посвежее.

— Ух ты, лихо несемся! — сказал Герман и бросил бальсовую щепку в воду около носа. — Раз, два, три… тридцать девять, сорок один.

Щепочка лениво покачивалась у борта, она не прошла и половины длины плота.

— Не иначе через весь океан с нами поплывет, — бодро заключил Торстейн.

— Надеюсь, нас не пригонит обратно вечерним бризом, — забеспокоился Бенгт. — Боюсь, встреча будет не такой теплой, как проводы!

Щепка достигла кормы. Мы прокричали «ура» и принялись размещать все то, что было погружено в последнюю минуту. Бенгт разжег на дне пустого ящика примус, и вот уже мы пьем горячее какао с печеньем, закусываем свежим кокосовым орехом. Бананы еще не дозрели.

— А что, здорово, — решил Эрик.

Он расхаживал в огромной овчинной бурке, надвинув на глаза широкую индейскую шляпу и посадив на плечо попугая.

— Одно только мне не нравится, — продолжал он, — все эти мало изученные противотечения, как бы они не выбросили нас на береговые утесы, если мы тут застрянем надолго.

Мы обсудили, не пустить ли в ход весла, потом решили еще подождать ветра.

И ветер подул. Мало-помалу зюйд-ост набирал силу. Парус наполнился, выгнулся, словно грудь воина, и лицо Кон-Тики вспыхнуло задором. Плот зашевелился. Крича «вперед, на запад!», мы тянули фалы и шкоты. Вот и рулевое весло установлено на место, вступает в силу вахтенное расписание. Мы бросали в воду щепки, бумажные шарики и подстерегали их на корме с секундомером в руках:

— Раз, два, три… восемнадцать, девятнадцать — есть!

Бумажки и щепки одна за другой проплывали мимо весла, и вскоре позади нас на волнах вытянулась длинная качающаяся цепочка. Метр за метром мы продвигались вперед. «Кон-Тики» не рассекал волны с лихостью быстроходного катера. Широкий и тупоносый, тяжелый и крепкий, он плавно переваливался с волны на волну. Он никуда не спешил, но уж как пошел — все, не остановишь.

Поначалу мы долго мучились с рулевым устройством. Плот в точности отвечал записям испанцев, но в наше время не нашлось никого, кто бы мог на деле обучить нас, как управлять индейским плотом. Мы много говорили об этом с экспертами, но эти дискуссии почти ничего не дали: они знали столько же, сколько мы.

Зюйд-ост все крепчал, и нужно было следить за тем, чтобы плот шел в бакштаг. Стоило ему рыскнуть, как парус начинал полоскать, избивая хижину, груз и людей, потом обстенивался, и плот, сделав полный оборот, шел задним ходом. И начиналась наша мука. Трое боролись с парусом, остальные трое наваливались на рулевое весло, чтобы правильно развернуть плот. Как развернешь, следи в оба, не то тут же опять обстенит.

Шестиметровое рулевое весло свободно лежало в уключине на здоровенной колоде на корме. Это было то самое весло, которым пользовались наши друзья в Эквадоре, когда мы сплавляли бревна вниз по реке Паленке: длинная жердь из мангрового дерева, на конце привязана лопасть — широкая сосновая доска. Весло было прочное, как железо, но зато такое тяжелое, что только урони за борт — сразу утонет. Пальцы сводило судорогой от напряжения, настолько трудно было удерживать лопасть в нужном положении. Правда, эту задачу мы решили: привязали к веслу поперечную рукоятку и получилось что-то вроде рычага.

А ветер продолжал крепчать и во второй половине дня разгулялся вовсю. Он вспахал поверхность моря, и вдогонку нам катили бурлящие валы. Вот когда до нас по-настоящему дошло, что кругом океан, а с ним шутки плохи. И нет возврата. Теперь все решают мореходные качества плота. Здесь уже не будет западного ветра, который позволил бы нам повернуть обратно. Мы вошли в полосу пассата, и он с каждым днем будет увлекать плот все дальше в океан. Знай иди на всех парусах. Попробуешь развернуться — все равно плот пойдет тем же курсом, только вперед кормой. Для нас теперь есть лишь один курс: ветер — с кормы, нос — на закат. И ведь в этом и заключается цель экспедиции — идти за солнцем, как шел, по-моему, Кон-Тики со своей свитой солнцепоклонников, когда их вытеснили из Перу.

С радостью и облегчением мы смотрели, как легко переваливает плот через шипящие гребни, которые грозной чередой пошли на нас. Но одному человеку было не под силу удерживать руль, когда волны с ревом обрушивались на него и вышибали весло из уключины или могучим ударом заставляли руль разворачиваться так, что рулевой беспомощно тащился следом. Даже двое не могли справиться с веслом, если волны шли с кормы. И мы решили укрепить весло на растяжках, да еще привязали его к уключине. Обузданное весло могло сопротивляться любым волнам, только бы нас самих не смыло.

Ложбины между валами становились все глубже, очевидно, мы вошли в основную струю течения Гумбольдта. Это оно изрыло поверхность океана, не только ветер. Куда ни погляди, зеленая вода, холодная вода; зубчатые горы Перу скрылись за плотными облаками. Стемнело, и всерьез развернулась наша первая схватка со стихиями. Мы еще робели, мы не знали, как примет океан незваных гостей — как друг или недруг. Заслышав в кромешном мраке сквозь ровный гул океана рев подкравшейся волны и завидев белый гребень вровень с крышей, мы цеплялись за что попало и мрачно ждали: сейчас вал захлестнет нас вместе с плотом. И каждый раз — приятная неожиданность. Чуть наклонившись, «Кон-Тики» легко взмывал вверх, и гребень катился вдоль борта. Потом мы сваливались в ложбину до следующей волны. Самые большие валы следовали по два, по три подряд, перемежаясь множеством волн поменьше. Лишь когда два вала шли совсем вплотную друг за другом, второй с грохотом обрушивался на корму, потому что нос еще был приподнят первым. Вахтенному строго предписывалось обвязать себя вокруг пояса канатом, второй конец которого крепился к бревнам, ведь поручней не было. Задача рулевого — держать корму к ветру и волнам, вести плот в океан. На ящик на корме мы поставили старый компас,