Яд для Наполеона - Эдмундо Диас Конде

«Преследуемый партиями, разделяющими мое отечество, и враждебностью европейских держав, я завершил свой политический путь и, как Фемистокл, ищу приюта у чужого очага. Я прибегаю под защиту законов английского народа, о ней взываю к Вашему Королевскому Высочеству — могущественнейшему, благороднейшему и великодушнейшему из моих врагов».

Слава Наполеона, овеянная самыми невероятными легендами и чересчур будоражившая умы, внушала англичанам опасения, и они предпочли сослать его на край света. Остров Святой Елены лежал ни много ни мало в двух тысячах восьмистах пятнадцати километрах от Кейптауна, города на Юге Африки, и являлся пунктом остановки судов, следовавших на Восток. Но мог ли этот каменистый утес, открытый ветрам, дождям и ударам морской стихии, где сместились времена года, мог ли этот маленький остров служить местом, достойным для единственного из монархов Европы, возведенного на престол по сути — самим народом?

Жизнь Бонапарту сохранили, однако сердце его явно стремились разбить. Супругу, Марию Луизу, и четырехлетнего сына, короля Римского, он не видел с момента ссылки на Эльбу, и хуже того — европейские державы решительно препятствовали их встрече. Любящему отцу, который души не чаял в сыне (когда король Римский начинал ходить, император даже приказал обить стены дворца мягким покрытием в рост своего ребенка), никогда уже не доведется увидеть своего законного сына.

Марии Валевской с Александром, их общим сыном, он не позволил сопровождать себя в изгнание. И кто знает, раскаивался ли он в этом, окруженный суровым вулканическим пейзажем острова Святой Елены. Из членов клана Бонапартов за ним сюда не последовал никто.

Между тем в Париже пытались создать видимость, будто все идет нормально. Возвращение Бурбонов обернулось для одних тюрьмой, ссылкой и смертью, а для других, напротив, освобождением. Фуше, вновь занявший пост министра полиции, при снисходительном попустительстве старой развалины Людовика XVIII, за несколько месяцев собственноручной подписью обрек на казнь и изгнание около тысячи человек. У него имелся список, в котором поименно перечислялись враги вновь восторжествовавшего строя. Так что лучшим способом избежать попадания в сей проскрипционный лист было вовсе не иметь прошлого.

Однако Тюильри не являлся единственным центром власти. С Людовиком XVIII вернулся и его младший брат, граф д’Артуа, более известный как Мсье. Этот приверженец абсолютизма, в отличие от его брата, не был настроен потакать наследникам идей революции.

Мсье и его союзники, так называемые «ультрароялисты», постепенно сформировали теневую власть, которая опутала сетью шпионов, доносителей и провокаторов все правительственные учреждения. Более того: вечно озабоченный поисками бонапартистских заговоров и подогреваемый тревожными донесениями своих агентов, Мсье явился вдохновителем создания личной армии головорезов (за ними закрепилось прозвище «вердеты», поскольку они носили зеленые — цвет графа д’Артуа — ливреи), выискивавших, преследовавших и терроризировавших любого подозреваемого в сочувствии бонапартистам.

Господин Фуше, слуга многих господ, был пожизненно выслан из Франции. В сентябре 1818 года он обосновался в Австрии, в глуши провинциального городка Линца, где тихо жил, освоив роль добродетельного мужа и отца и достигнув в ней больших высот. Ранее испытавший горечь вдовства, а теперь познавший забвение, отстраненный от власти, он безучастно наблюдал за событиями, в то время как его вторая жена, двадцатишестилетняя потомственная аристократка неописуемой красоты, бесстыдно наставляла ему рога.

— Эй, тридцать первый! Тридцать первый! — негромко, словно подвывая, звал заключенный из соседней камеры, прижавшись к двери. — Подойди к двери! Есть новости!

— Ну давай, выкладывай, только быстро, — ответил полный безразличия голос.

— Знаешь последние слухи о Корсиканце?

— Меня это не интересует, Проспер.

— Как это не интересует? Тебя же посадили за участие в заговоре против него. Так слушай! — Он буквально прильнул губами к решетке в двери. — Толкуют, что на острове Святой Елены он один. Ты слышишь меня? От него, великого человека, все отвернулись. И вот что еще говорят. Дескать, его жене с сыном не дают к нему приехать. Даже чтобы просто повидаться. Ты знаешь, что это значит? Что он околеет в одиночестве, как брошенная всеми собака. Разве тебя это не радует, а? Кровавый хищник получит по заслугам!