История одного филина - Иштван Фекете

— Лети себе на волю, птица! — агроном широко взмахнул рукой, и глаза у него при этом взволновано блестели. — Лети, птица! — повторил он еще раз и, опустив голову, побрел к дому.

Ху какое-то время сидел тихо, охваченный странным, ему самому непонятным чувством, потом через открытую дверцу проковылял наружу и подозрительно огляделся по сторонам. Отныне филин был предоставлен самому себе, никто его не сторожил, больше не довлела над ним чужая сила, стены хижины не ограждали от просторного мира, но в этот первый миг свободы Ху чувствовал себя беззащитным, а саму свободу — устрашающей.

Наступил вечер, звезды едва высвечивали, тьма стояла почти полная.

Филин Ху сейчас впервые вспомнил о необходимых предосторожностях, он легко взлетел на ближайший забор, оттуда — на нижнюю ветку тополя и замер, сжавшись в комок. И только сейчас во всей полноте ощутил громаду надвинувшегося на него свободного пространства. В чувствах, в памяти ли Ху возник путь, который должен был привести его к большой реке и родительской пещере. И едва дорога вырисовалась в глубине его подсознания, как филина охватило жгучее, подстегивающее желание: скорее, скорее домой!

Ху снялся с ветки тополя и, описав медленный круг, чтобы лучше сориентироваться, плавно взмыл ввысь, до самого верха колокольни, а затем устремился прямо к востоку.

Он не торопился, голос предков подсказывал ему, что до пещеры неблизко, и надо соразмерять силу своих крыльев и свою выносливость с расстоянием, иначе, он это чувствовал, ему не преодолеть дальний путь. Давно потонули во мраке камышовая хижина и село с его суматохой, с людьми, будто и не было их в ночи, а Ху, подчиняясь врожденному инстинкту самосохранения, забирал все выше и выше. Инстинкт безошибочно указывал ему дорогу. Он летел не оглядываясь, не колеблясь, все вперед и вперед и смотрел он тоже только вперед. Вечером он досыта наелся и сейчас, в благословенное время, когда лишь начало ночи коснулось земли, филин летел и вкладывал в полет все силы, пока крылья не подсказали ему: хватит, больше не выдержать!

Тогда Ху опустился на высокий, отдельно стоявший дуб и облегченно сложил свои крылья, чтобы отдохнули. Ху давно не был птенцом, он вырос и превратился в красивую взрослую птицу, но крыльям его недоставало опыта и выносливости, присущих диким сородичам. Ху чувствовал это и потому экономно расходовал силы.

Ночь окончательно вступила в свои права, и филин снова пустился в путь, хотя в натруженных крыльях засела боль. Но это не остановило умную птицу, а после нескольких километров лета боль в крыльях стихла, и мускулы обрели упругость. Лес внизу то шел сплошными массивами, то островками, и Ху предпочитал иногда чуть отклониться от нужного направления, лишь бы лететь над лесом, потому что ночь подходила к концу, и в безлесном краю ему трудно было бы отыскать прибежище на день… Солнце все зальет беспощадным светом и в открытом поле не найти спасительного уголка.

Следующую передышку филин Ху сделал на перевале в горах, где рос молодой невысокий лесок, среди которого тут и там поднимались старые деревья-великаны, демонстрируя, какой могучий лес стоял здесь прежде и какой очевидно будет лет через сто.

Филин Ху облюбовал для отдыха одно из таких старых деревьев и против воли задержался там дольше, чем ему того хотелось бы: в небе ежеминутно прочерчивали грохочущие линии самолеты, а внизу, по дальней дороге, бесконечным караваном тянулись к востоку автомашины.

«Человек!» — подумал филин и, терпеливо выждав, когда пройдут машины и затянутся раны, вырванные в ночи столбами фар и ревом моторов, вновь пустился в путь, с трудом набирая высоту: он чувствовал близость рассвета, а это значило, что пора заботиться о пристанище на день.

Теперь полет его не отличался той легкостью, как в начале, и был недолог, потому что на самом дальнем крае небес, на востоке, уже забрезжила кромка горизонта, звезды померкли, и филин чувствовал, что силы его на исходе. Прямо под ним простирался густой темный ельник, невысокий, но частый: он сулил ночной птице надежное укрытие, и филин Ху не ошибся в выборе.

Правда, кроны деревьев смыкались так плотно, что ему с трудом удалось отыскать щель, чтобы проникнуть в чащобу, но зато потом он удобно пристроился на суку старой разлапистой ели, поближе к ее стволу. Здесь он был недосягаем для врагов. Охотиться в ельнике, правда, нельзя, но филин и не помышлял об охоте. Ему нужен был сон, потому что не голод терзал его, а усталость, она засела в каждой клеточке тела. Но вместе с тем филин чувствовал, что каждый взмах крыльев приближал его к родной пещере. Взошло солнце, но лучи его не развеяли царивший в ельнике густой полумрак, который оберегали, убаюкивающе качая кронами, тысячи елей. И эта мерная мелодия леса тоже несла покой.

Усталый филин погрузился в глубокий сон, но слух его продолжал ловить тончайшие отзвуки, потому что уши филина бодрствуют, даже когда обладатель их спит, и каждый подозрительный шорох моментально передают инстинкту самосохранения.

Но день проходил без тревог. Однажды из поднебесья донесся клекот сарыча, и Ху даже сквозь сон совершенно точно определил, в какой стороне и как далеко тот парит. Ближе к полудню у подножия ели, где дремал филин, прошмыгнула старая лисица с мышью в зубах, чуть позже издалека долетела перебранка синиц, но скоро и синицы куда-то исчезли, и теперь только ели шумели вершинами, настойчиво, мягко и не умолкая.

Но вот своим чередом пришли сумерки. Ху попробовал пошевелить крыльями, но усталость сковала их. За день крылья не смогли забыть проделанного ночью пути, и Ху чувствовал, что новой ночью такого же напряжения ему не выдержать.

В нем как будто проснулся и голод, но сейчас филину было не до того. Инстинктом он знал, что сейчас охотиться нельзя: на голодный желудок легче лететь.

На затянутом легкой дымной небе уже вновь рассыпались звезды, когда Ху продрался сквозь чащобу и, как только крылья подняли его на простор, тотчас повернул к востоку. На его счастье, дул легкий попутный ветер, и наш путешественник — хотя и не так проворно, как привычные к перелетам птицы — но плавно, время от времени паря, двигался в нужном ему направлении.

Города с их буйным заревом огней, филин облетал стороной, но на села не обращал внимания. К полуночи он достиг какой-то широкой реки, прорезавшей леса.

Здесь Ху, прежде чем перелететь на противоположный берег, решил отдохнуть.