Тайны черных джунглей - Эмилио Сальгари

— Я и сейчас это скажу.

— Ты лгал.

— Нет.

— Иначе эти люди не были бы здесь.

— Значит, ты забыл про Бхарату? — спросил факир. — Вот человек, который выдал нас.

— Бхарата!..

— Да, он! Он слышал наши разговоры, слышал, как я говорил про выход к Гангу, и, едва вырвавшись из наших рук, тут же приказал стеречь нас на берегу.

— Так и есть, — подтвердил старый туг. — Сержант воспользовался этими сведениями, чтобы помешать нашему бегству.

— И что… что же делать теперь?.. — спросил Тремаль-Найк.

— Попробуем прорваться, — ответил Виндхиа. — Здесь на нас скоро обрушатся сипаи, которые уже забрались в подземелья.

— А железная дверь?

— Сейчас ее уже наверняка взорвали какой-нибудь миной.

— И что ты хочешь сделать?

— Мы все хорошие пловцы; только донди был не очень силен, но этого бедняги уже нет среди нас. Прыгнем в воду и, плывя под водой, постараемся добраться до противоположного берега.

— А если эти люди в шлюпках заметят нас? Они нас всех перестреляют.

— Знаю, но надо все равно попытать судьбу. Река постоянно несет с собой стволы деревьев, трупы и погребальные урны, так что обнаружить нас будет нелегко. В воду! Я слышу, что сипаи уже приближаются.

Времени на размышления не оставалось. Через несколько минут солдаты, проложив себе взрывчаткой дорогу, все равно добрались бы до них. Набрав побольше воздуха, все трое кинулись с галереи в воду.

Вместо того чтобы пересечь реку по прямой линии, Тремаль-Найк позволил течению увлечь себя в сторону — так было меньше шансов попасться сипаям на глаза, — и плыл изо всех сил, стараясь как можно больше продержаться под водой.

Он до последней возможности сдерживал дыхание, пока не почувствовал, как кровь шумит в ушах, и только проплыв метров сто, высунул на поверхность кончик носа. Набрав новую порцию воздуха, он снова нырнул, пытаясь срезать течение, чтобы пристать в густых камышах противоположного берега. Так он приплыл еще метров двести, когда, всплыв на поверхность, услышал выстрел и жалобный вопль.

«Кого-то подстрелили», — подумал он.

Хотя и был совершенно обессилен, он продолжал плыть под водой, пока не почувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

Рискуя получить пулю в голову, он резко поднялся вверх.

У самой поверхности воды он столкнулся с какой-то массой, которую влекло течением. «Какой-нибудь труп или ствол дерева», — подумал он. Спрятавшись за ним, он высунул голову а открыл глаза.

И едва сдержал крик, готовый вырваться из горла. Этот предмет, с которым он столкнулся, был трупом Виндхиа.

Несчастный факир получил пулю в голову и, мертвый, плыл по течению, окрашивая кровью воду кругом.

Вздрогнув, Тремаль-Найк оттолкнул это еще теплое тело и снова скрылся под водой. Берег был уже недалеко, в то время как шлюпки более, чем в полукилометре.

Он пересек этот отрезок в два приема, с мучительными усилиями плывя, чтобы напоследок не быть замеченным и убитым, как бедный Виндхиа, и, достигнув берега, вынырнул в гуще круглых плавающих листьев огромного лотоса.

Стая водяных птиц с криком поднялась и закружилась над ним.

Опасаясь, что это привлечет внимание сипаев, Тремаль-Найк подождал несколько минут у берега, спрятавшись среди густого тростника, и лишь потом ползком выбрался на прибрежную траву. Быстро, как ящерица, он дополз до первых зарослей манго, надежно скрывших его.

Спрятавшись в чаще, он притаился за огромной веткой, покрытой густой листвой, и осторожно выглянул.

Из трех шлюпок две причалили к выходу из галереи, где виднелись сипаи — должно быть, те самые, что вышли из подземелий, — третья же спускалась вниз по течению, как будто стараясь что-то догнать.

«Они ищут труп факира, — прошептал Тремаль-Найк. — А что со старым тугом? Неужели он утонул, или они схватили его?»

Едва он произнес эти слова, как увидел, что листья лотоса, из которых он только что вылез, зашевелились, как будто кто-то раздвигал их стебли под водой, и вскоре показалась человеческая голова, наголо обритая, как у большинства бенгальцев.

«Это туг», — решил он.

Он приложил пальцы к губам и подал сигнал, подражая вою шакала. Пловец поднял голову и посмотрел на берег. Он понял, что рядом свой, однако боялся еще покинуть убежище.

— Сюда! — махнул ему рукой Тремаль-Найк. — Иди сюда!..

Старик вылез на берег и, прячась в траве, добрался до чащи.

— Мы спасены, — сказал он. — Я рад, что ты уцелел.

— Ты знаешь, что Виндхиа убит?

— Знаю, Тремаль-Найк. Когда сипаи в него стреляли, он был в десяти шагах от меня.

— Что теперь будем делать?..

— Бежим на юг.

— А потом?

— Пойдем искать Нимпора.

— А капитан?..

— Пока не время думать о нем.

— А если тем временем он отправится на Раймангал?..

— Не думаю, Тремаль-Найк. Нам нужно скорее убираться отсюда. Сипаи обыскивают все вокруг.

— Ты знаешь дорогу?..

— Пойдем вдоль берега, а там видно будет.

Они уже собирались вылезти из чащи, когда вдруг увидели высокого человека, с внушительной бородой, уже начинающей седеть, одетого в белое одеяние. Держа в руке блестящий металлический сосуд, он медленно спускался по берегу, подняв глаза к солнцу, которое всходило над горизонтом.

Это был брамин, собирающийся совершить омовение.

— Принесло же его именно в этот момент! — с досадой пробормотал Тремаль-Найк.

— Может, это и к лучшему, — ответил туг. — Он мог бы предоставить нам убежище и защитить от сипаев, которые не осмелятся обыскивать дом священника. Пусть он сделает свое дело, а потом потолкуем с ним.

Брамин величественно прошел мимо, не замечая беглецов, спустился к самой воде и, сбросив одеяние, омыл себе руки и ноги.

После этого он набрал полную пригоршню воды, поднял ее и, дав воде стечь по руке, коснулся носа, рта, ушей, губ и плеч, шепча положенные при этом молитвы.

Завершив первую церемонию, он уселся на берегу и принялся чистить зубы — процедура, которую брамины должны совершать на восходе солнца, чтобы их души, при будущем рождении, не вошли в тело нечистого насекомого — а закончив, взял, наконец, немного ила и сделал себе несколько знаков на лбу.

Поставив эти особые знаки своей касты, он уже собирался подняться, чтобы сделать напоследок глоток воды из священной реки, когда к нему подошел старый туг и почтительно поздоровался.

Брамин сделал было движение отстраниться, думая, что туг принадлежит к какой-то низшей касте, но старик удержал его жестом и сказал с гордостью: