Тот самый сантехник 4 - Степан Александрович Мазур

Вот жизнь! Всю ночь разочаровывалась в одном мужчине, откровенно тоскуя от его нелепых попыток давать ей указания и нежно шлёпать по попе, но уже поутру наткнулась на свой персональный идеал. Который кричал, заламывал и даже угрожал. А от тех угроз только мурашки по телу. Но — приятные.

Боря, конечно, идеалом прежде для нижних женщин не был, но зато был ответственным гражданином. И по чужим сумочкам не лазил. Мама учила его, что «всё чужое для него проклято». А вот исходя из религиозного значения этой фразы или чисто практического — поди разбери. Но чтобы доходило как следует, папа всегда добавлял предложение-расшифровку: «не трогай чужого, иначе пизды получишь!». И всё сразу понятно становилось.

Для этого папы в семье и нужны. Для ясности, а не чтобы какую-нибудь розетку чинить или кран менять. Вот что значит — во истину полноценная семья. Когда папа дополняет маму, и дети понимают всё не с одного, так другого бока. Такой семейный колобок получается.

Боря, однако, не был грубым по жизни и решил со смирной девушки слезть. А чтобы в лицо не вцепилась, снял ремень и руки ей стянул. Поднял рывком. Усадил за стул. И даже рывком сорвал белую шапку.

Сердце ёкнуло. Ведь под шапкой той рыжие кудри. Причёска точь-в-точь как у Наташки.

«Но Новокурова давно открывает мир других мужчин!», — уточнил внутренний голос. И Боря вновь скорчил недовольную рожу. Сонная и уставшая, так походила на маску на Хэллоуин.

— Как тебя зовут? — обронил хриплым голосом Боря, попутно ставя чайник. — Глори? Холли?

«Глори-холл?» — подумала Татьяна и снова невольно улыбнулась: «А человек-то в Теме!».

— Татьяна, — представилась Татьяна Юрьевна, так как наконец прозвучал прямой вопрос. — Но для вас могу и глори холл опробовать.

Она то прекрасно знала, что это всего лишь дырка в помещении. Достаточно широкая, чтобы в неё член пролез. Иной раз и не знаешь кто по ту сторону перегородки или стенки стоит. Загадка, то есть.

— Не надо ничего пробовать! — возмутился Боря, включив режим перевоспитания человека ещё до приезда участкового и прочей полиции. — Надо по-человечески жить, работать, семью создавать и растить! Без этих вот всяких… путей обходных.

Сердце Татьяны затрепетало. Она ведь как раз о том же самом думала. Семья, строгость, служение. Ведь чем дольше её в семье к послушанию приобщали, тем больше в ней накапливалось любопытства. Так с первыми годами совершеннолетия в извращения подалась, а с годами к БДСМ пришла. И сделала вывод, что послушание ей по душе. Но готова подчиниться лишь строгому мужчине. Такому, как папе. Чтобы и ремнём по голой заднице бил и кричал, но ещё в отличие от папы, и сексил во всех позициях, вне зависимости от наличия головной боли или степени готовности борща.

Татьяной Юрьевной плохого человека не назовут, всё-таки. Всё будет успевать. И по хозяйству, и на кухне, и в постели. Ну а, чтобы не разочаровать мужа на практике, в теорию сначала углубилась, а потом опыта набиралась.

Пригодится в семейной жизни.

— Как скажете, — ответила Татьяна, едва не добавив «господин».

Всё-таки такие вещи либо заранее обговариваются, либо душой принимаются. Если и так проявляет себя как доминант, то зачем повторяться?

Чайник закипел. Боря на девушку посмотрел с шапкой на коленках. Руки за руками связаны, но к стулу не привязана.

— Чай будете? — уточнил сантехник.

Когда заберут преступницу, ещё большой вопрос. А она всё-таки с мороза пришла. Может даже писать хочет. Но стесняется.

А Татьяна смотрит на человека и на лице столько сомнений. На тематических встречах же как бывает? Если человек доминант в образе, то до конца. То есть заботы от него или простой вежливости будет примерно один к десяти. На каждое вульгарное предложение, мат или приказ. Привыкаешь, а потом не знаешь, как и реагировать.

— Ой, если можно, то буду, — ответила на всякий случай Татьяна.

Ей действительно до безумия захотелось чая горячего после того, как оказалось, что слёзы, молитвы и даже пинание колеса у замёрзшего автомобиля ничего не даёт.

— С сахаром? — уточнил мягче Боря.

— С сахаром, — добавила Татьяна, глядя ему в спину.

Не боится к пленнице поворачиваться. Храбрый, значит. А плечи широкие. И сам — высокий. В целом — картинка.

— С лимоном? — добавил ещё мягче Боря, повернувшись боком.

А она как зацепилась за тембр, так с ним и падала, постепенно расплываясь по стулу жижей.

— С лимоном, — ответила бархатным голоском Таня.

Он главное лимона подрезал, подкинул. А рука ложечкой мешает и как гипноз действует. Руки-то сильные. Закатана рубашка красивая под рукава.

Размешав чай, Боря кружку на стол поставил. Пар от неё идёт. Горячий. Только с плиты.

Девушка дуть или просить о помощи не стала. Наклонилась только. И волосы следом за ней, по лицу разбежались, в кружку лезут.

Боря встал позади, волосы собрал в пучок, придержал. Можно и кружку подержать, но слишком много вольности ворам давать тоже не стоит.

Он едва волос коснулся, пальцы едва-едва по щекам прошлись, как Татьяна поняла, что тело напряглось, а затем резко отпустило. Жара в теле вдруг стало столько, что поднялось то от таза к груди и по телу поплыло.

— Ой, ой, ой, ой, — затараторила Татьяна, чтобы стоном себя не выдать оргазмичным. Они у неё маленькие, робки. И едва слышные. Но — долгие.

А тут вдруг — накатило нежданно, негадано.

Но Боря воспринял восклицание как за просьбу сражаться с горячим вместо неё. У человека всё-таки руки заняты. А ему всё равно заняться нечем.

Подняв кружку, он подул на кипяток и приблизил к её лицу. А бледная рыжая девушка смотрит на него и в глазах слёзы.

Заставил кончить, а теперь — заботится! Ну что за человек? Один господин на тысячу таких. Ещё и рождается раз в десять-пятнадцать лет. Следующего можно не ждать. Охладеет к теме.

К самому Борису Татьяна могла бы охладеть в этот момент лишь в том случае, если плеснул кипятком с кружки в лицо. Но нет, ничего такого себе не позволяет. Только руки могучие показывает. Пальцы оплели кружку, большие, сильные.

Схватил бы за горло, придушил немного, п ей всё и на пользу!

Но Боря душить не стал. Спросил только, силясь вспомнить детали, которые Стасян один раз вслух при нём произносил:

— Так Глория или Холли зовут?

— Татьяна… Юрьевна, — уточнила Таня, решив, что секретов между ними быть не должно. Господину нужно доверять всё, плоть до смешной фамилии — Жопкина. Но фамилию она как раз сменит. Рано