Искусство частной жизни. Век Людовика XIV - Мария Сергеевна Неклюдова

Впервые «Газета страны Нежности» была опубликована в середине XIX века в качестве приложения к знаменитому «Дню мадригалов».

Газета страны Нежности[253]

Из Новой Дружбы

Несколько дней назад отсюда отбыли две высокородные дамы*, избравшие разные пути к Нежности: одна села на корабль на реке Склонности, другая же отправилась по дороге, ведущей к Нежности-на-Признательности. Поговаривают, что первую же ночь она провела в Малых Услугах и лишь отобедала в Любезности. Что касается другой, то неизвестно, добралась ли она, но, по всем приметам, ее путешествие должно было быть удачным, ибо когда она садилась на корабль, река была полноводной, а ветер – благоприятным. Еще по окончании кампании здесь ожидают прибытия кавалера**, прославившегося повсюду обширным умом и сердцем; также уверяют, что должен прибыть юный герой***, отличившийся в последних схватках. В нашем городе довольно и других особ, намеревающихся отправиться в Нежность, но они еще не решили, какой путь избрать.

  * [Приписка на полях]: Мадмуазель д’Арпажон. Госпожа графиня де Рие[254].

 ** [Приписка на полях]: Шевалье де Мере[255].

*** [Приписка на полях]: Молодой Траси[256].

Из Незаурядного Ума

Все здесь обеспокоены судьбой знаменитого чужестранца по имени Акант*, который побывал у нас уже довольно давно, но до сих пор мы так и не имеем вестей о его прибытии в Нежность. Известно, что он останавливался в Милых Стихах, где был превосходно принят; затем ему так приглянулись Любовные Послания, что, имея возможность заночевать в Искренности, он предпочел остаться в этом прелестном селении. Одни болтают, что после этого он внезапно свернул вправо с дороги к Нежности-на-Уважении** и отправился по реке Склонности. Другие уверяют, что он через нее переправился и остановился в Малых Услугах, дабы затем отправиться по пути, ведущем к Нежности-на-Признательности, а третьи клянутся, что он продолжил прежний путь. Некоторые даже полагают, что он уже добрался до Нежности. В общем, никто ничего в точности не знает, что огорчает всех его знакомых, ибо человек это в высшей степени достойный.

 * [Приписка на полях]: Господин де Пелиссон.

** [Приписка на полях]: По причине сочиненного им стихотворения «Каприз против Уважения».

Из Забвения

Несколько дней назад сюда прибыл чужестранец* весьма приятной наружности, который, проделав путь из Новой Дружбы до Незаурядного Ума, из Незаурядного Ума до Милых Стихов, из Милых Стихов до Галантных Записок и из Галантных Записок к Любовным Посланиям, на выезде из этого приятного селения сбился с дороги и, вместо того чтобы отправиться в Искренность, прибыл в наш город, где провел целый день, даже не заметив, что заблудился. Но как только ему на это указали, он покинул нас с такой поспешностью, что, по уверениям некоторых, за два дня продвинулся больше, чем с момента отъезда из Новой Дружбы.

 * [Приписка на полях]: Господин Изарн, иначе Тразил.

Из Небрежения

Никогда еще не приходилось нам лицезреть столь милых чужестранок*, как те, что сейчас находятся в нашем городе. Впрочем, не вполне понятно, что их тут удерживает. Одни уверяют, что они сбились с пути; другие – что их изгнали из Нежности тайные раздоры между новым и старым городом; третьи – что они собираются туда вернуться, как только немного у нас передохнут; четвертые – что им так хорошо в этих местах, где никто ни о чем не тревожится, что они не уедут, – это весьма украсило бы наш город, ибо они хороши собой и исполнены ума.

* [Приписка на полях]: Филоксена, Теламира и Дорализа[257].

Из Искренности

Наше маленькое селение посещает столь мало чужестранцев, что можно было бы даже не отмечать его на Карте, путешественникам это не причинило бы неудобств; ибо большинство тех, кто хочет добраться до Нежности, объезжает его справа или слева; это настолько разрушило нашу коммерцию, что мы ниоткуда не имеем новостей.

Из Равнодушия

Несколько дней назад к нам прибыл молодой чужестранец*; он хорош собой, имеет приятный вид, любезен и умен. Его приезд заставил всех вокруг твердить, что вряд ли такой человек задержится тут больше дня, однако он так среди нас прижился, что даже не заговаривает об отъезде. И является нам отнюдь не в сельском наряде, пригодном для продолжения путешествия; нет, всякий день мы встречаем его в наших храмах, на улицах и у дам, в белокуром парике, напудренном и завитом, словно он собрался на бал. Иные все же уверяют, что, несмотря на недостаток рвения и томный взгляд, он не столь безразличен, как кажется; но спокойное выражение его лица заставляет подозревать отсутствие страстных желаний, и никто не сомневается, что мирные, пускай самые незначительные удовольствия он предпочтет величайшим наслаждениям в мире, если те сопряжены с некоторым неудобством; поэтому неизвестно, будет ли он упорствовать в своем намерении добраться до Нежности, ибо туда не доедешь без трудностей.

* [Приписка на полях]: Господин Моро, советник Большого Совета[258].

Мадлен де Скюдери

«Клелия, римская история Посвящается мадмуазель де Лонгвиль»

Часть первая

(1654)

В 1654 г. читатель, открывая новый роман, напечатанный под именем господина де Скюдери, попадал на свадьбу героев, Клелии и Аронса. Внезапно торжество прерывало наводнение, а вслед за ним – землетрясение. Суженые оказывались по разные стороны разверзшейся пропасти, и в довершение всех бед прямо на глазах жениха Клелию похищал его соперник, Орас. В погоне за ним Аронс внезапно наталкивался на неравную схватку, где несколько вооруженных человек теснили одного. Бросившись на помощь слабейшей стороне, он неожиданным для себя образом спасал властителя Перузии, который, естественно, настаивал на том, чтобы Аронс стал гостем в его замке. Так, через полсотни страниц после бурной завязки, читатель сталкивался с первым замедлением действия, теперь переместившегося к перузскому двору. Там Аронс узнавал, что у властителя в плену находится царь Порсенна, и решал его спасти. Меж тем в Перузии его ждало знакомство с правительницей Леонтин, которая сразу прониклась к нему безотчетной симпатией и уважением. Чтобы лучше узнать героя, она расспрашивала о нем одного из его спутников по имени Селер. Тот с охотой поведал ей историю Клелии и Аронса, неоднократно прерывая ее рассуждениями на различные моральные темы – скажем, о том, до какой степени симпатия может быть рациональна. Как выясняется, Аронс с детства воспитывался в Капуе в семье римских изгнанников вместе с их дочерью, Клелией. Но его родители были родом не из Рима, и он с самого