Драконий перстень - Георгий Григорьянц

развалившись на диване, был доволен экспедицией легата. – Говоришь, арабы чересчур богаты? Покорим Иудею, займемся Набатеей. – Взглянув восхищенными глазами на золотую виноградную лозу, сказал: – Ты предлагаешь из двух братьев выбрать Аристобула. Я готов, если он сдаст Иерусалим и заплатит десять тысяч талантов, а пока поставлю царем Гиркана. Деметрий считает, что из него получится преданный вассал.

В Пантикапее на акрополе в храме богини плодородия и земледелия Деметры, одной из двенадцати богов Олимпа, Митридат молился, приобщаясь к сакральности. Раскрашенная мраморная статуя богини с волосами цвета пшеницы стояла на пьедестале в окружении изваяний Персефоны и Диониса. В левой руке торжественно-величавой богини лежали колосья, а правой она держала факел, но была холодна и беспристрастна.

За спиной царя молились его сын Фарнак и телохранитель Диафант. Один из жрецов бросил в жертвенник для воскурений ладан, чтобы молитва, как дымок фимиама, направилась к богине; другой поднес к устам правителя чашу с напитком кикеон из вина, мяты, ячменя и спорыньи. Отпив из чаши, царь прикрыл глаза. Голова немного затуманилась, пробуждая иное состояние сознания, но сосредоточиться не получалось, непереносимые мысли будоражили разум: «Жизнь опостылела. Я, прозванный Дионисом, – последний, кто еще способен освободить греков, воскресить Элладу, дать людям обновление. Надежды рушатся: из-за морской блокады римлян царство Боспор пришло в упадок, ремесла и сельское хозяйство вырождаются, греческое население полуострова ожесточилось, а солдаты моей армии не хотят похода в Италию. Не помогла даже священная жертва – казнь Ксифара, сына Стратоники. Что делать?».

Вдруг таинственный голос, вселивший в него мистический ужас, произнес:

– Деметра отвергла тебя, надежда на вечную жизнь угасла, время твое закончилось.

Сознание царя резко перешло от сумрака к свету, он обернулся и уставился на Фарнака.

– Это сказал ты?!

– Да, отец! Солдаты подняли мятеж. Они хотят, чтобы царем был я.

Митридат схватил сына за грудки:

– Ты предал меня!

Фарнак надменно смотрел на отца, потом, усмехнувшись, изрек:

– Правда рождает ненависть! Знай же, Херсонес, Феодосия и другие города Таврики больше не подчиняются тебе. Скифов, которых ты призвал усмирить полисы, люди изгнали. Войско восстало, храм окружен. Отдай власть, или живым ты отсюда не выйдешь!

– Я беспощаден не только к своим противникам, но также к близким и друзьям! Ты и все мятежники умрете!

Необузданная ярость охватила Митридата. Его жестокость, о которой ходили легенды, не знала границ, заговорщики ему мерещились каждую минуту, но поверить, что Фарнак – единственный, которому царь еще доверял и готовился передать власть – предал, было выше его сил.

– Диафант! – Оттолкнув сына, задыхаясь в бессильном гневе, царь

вскричал: – Казнить его!

Клеврет вытащил из ножен меч и нерешительно приставил к горлу Фарнака.

В святилище поспешно вошел стратег и советник Каллистрат:

– Государь, храм окружен взбунтовавшимися солдатами!!

Митридат посмотрел на него остекленевшими глазами.

В храм влетел командир галльских наемников Битоит:

– Государь! Восстала Фанагория!!

– Как Фанагория? Там жена и дети!

Жена Гипсикратия и дети военным кораблем отправились на ежегодное празднование таинств богини плодородия Деметры в Фанагорию, куда стекались люди со всей Таврики.

С грохотом открылись двери храма, и стратег Менофан с порога закричал:

– Восстал Пантикапей!!

Внезапно пол под ногами в святилище заколебался, донеслись оглушительный грохот и нарастающий гул, с потолка посыпались песок и штукатурка. Люди, пытаясь удержаться на ногах, чтобы не упасть, расставили в стороны руки, Митридат схватился за каменное изваяние богини. Разрушительное землетрясение поедало свои жертвы на полуострове. Суша содрогалась, а на море возникли серные вспышки огня. Фарнак, оставаясь невозмутимым, изрек:

– Боги отвернулись от тебя, отец, и шлют великую кару!

Сотрясения суши, хоть и меньшей силы, продолжались. Доносился отдаленный рокот.

– Знак свыше, государь! – Менофан с опаской посмотрел на потолок, а затем на Диафанта, и удивился: зачем стоять с мечом, направленным на Фарнака? Умный стратег все понял: – Государь, это уже не поможет. Все кончено. Отпусти сына с миром и позаботься о единении с богами. Твоя миссия на земле исполнена.

Диафант, не дожидаясь приказания хозяина, опустил меч. Все взоры устремились на Митридата.

– Боги на стороне Рима… – Царь, сказав это, как-то сразу осунулся, глубокие морщины прорезались на лбу, и в полной печали поверженный тиран прошептал: – Умереть со славой – единственное, что остается, когда наступает предел жизни.

Фарнак молча вышел из храма. Толпа солдат восторженно приветствовала его: «Наш царь!» и еще долго скандировала: «Фарнак! Фарнак!».

Землетрясение у берегов полуострова произошло, когда празднование в городе Фанагория, посвященное богине земледелия Деметре, достигло кульминации. В церемонии внутри святилища участвовали жрецы, приближенные царя Митридата, его жена и дети. Снаружи толпа горожан, приобщаясь к таинствам культа богини, ждала раздачи пищи богов амброзии – жрецы налили в пузырьки оливковое масло.

Мощный толчок в недрах земли поверг людей в панику. Испуганные дети Митридата прижались к Гипсикратии. Казалось, храм сейчас рухнет.

– Держитесь меня! – прокричала жена царя. – Мы должны уйти отсюда!

Она, Клеопатра Понтийская, Артаферн, Дарий, Ксеркс, Оксатр и Эвпатра поспешно выбежали во дворик.

– Нужно срочно попасть на корабль и отплыть в Пантикапей! – выкрикнула Клеопатра Понтийская, оглядывая разрушения вокруг.

– Море горит! Ничего не получится! Мы переждем здесь, на акрополе Фанагории. – Гипсикратия, схватив за руку маленькую Эвпатру, увлекла ее и остальных детей за собой на вершину горы.

Подземные толчки продолжались. Неотвратимая угроза нависла над городом, стихия рушила дома, куски скал с шумом падали в море. Клеопатра Понтийская в отчаянии побежала в порт одна. Военный корабль уже был готов выйти в море, так как оставаться в гавани стало небезопасно: земля трескалась, катились камни, возникли пожары, толпа у пристани в ужасе штурмовала суда и лодки. В последний момент вбежав на борт корабля, Клеопатра бросила взгляд на акрополь и увидела множество обезумевших людей, которые в полной уверенности, что боги карают город за грехи царя, ринулись к вершине горы, чтобы разделаться с его семьей, раз уж сам Митридат недоступен. Корабль отчалил.

Разразившись бранью в адрес правителя, разъяренные солдаты и горожане Фанагории хлынули через крепостные ворота акрополя на храмовую площадь.

– Все за мной! – вскричала Гипсикратия, устремившись с детьми к башне с оружием.

Вход преградил злобный солдат, набросившийся с копьем на женщину. Она, сверкнув глазами, ловко увернулась, перехватила древко рукой, отвела удар, а другой рукой выхватила из ножен кинжал, с которым дочь скифского вождя не расставалась никогда, и вонзила в живот воина. Поверженный солдат свалился на землю.

– Всем внутрь, забаррикадируйте дверь! – крикнула она.

Дети повиновались и бросились в укрытие. Гипсикратия, заметив на стене крюк, на котором висели лук и стрелы, вооружилась и приготовилась к стрельбе. Разъяренная толпа приближалась. Первая стрела полетела в самого оголтелого из нападавших. Он рухнул. Воинственная женщина поражала стрелами каждого, кто приближался к укрытию. Но вот один из солдат метнул копье. Остановить его полет Гипсикратия уже не смогла… Копье вошло в шею с правой стороны, она, подобно раненой амазонке