Легенды Лабиринта. Бескрайний лес - Сергей Тарасов

для чего? – Аннико знала вся округа, и редкий грабитель покушался на его скудный скарб. Но и на дураков у него были припасены фокусы. За свою длительную жизнь сказитель успел выучить несколько полезных рун. Ещё до того, как незнакомец произнес приветствие, он начал выводить на земле полукруг, рассеченный тремя чертами на четыре равных отрезка. Теперь в любой момент нужно было только вывести галочку над выпуклой стороной фигуры и направить ее широкий конец на врага. Одно слово, и руна бы ожила и выдала струю огня. А вот долетело бы пламя до цели? В этом Аннико сомневался. Оттого и не торопился закончить руну. К тому же незнакомец не выглядел как грабитель, хоть ничего хорошего от него ждать и не приходилось.

– Да брось ты это, дедушка. – подбоченился мужик, выставляя вперёд широкую грудь. – Для чего ж ещё может понадобиться известный сказочник Аннико. Мудрец и философ, стихоплет и великий рассказчик.

– Ну это тебе лучше знать. Не я тебя поджидаю за пределами посёлка в темноте. Да и имени твоего я так и не расслышал.

Незнакомец зашелся задорным раскатистым смехом.

– Да где ж темнота-то. Глянь, на горизонте уж и край солнца взошёл. Видать годы не пощадили твоих глаз. А имя мое тебе все равно ни к чему. Не от себя я пришёл. Но, понимаю, твои сомнения и потому представлюсь. Я десятник короля Лестимира, временно нахожусь в услужении у боярина Глазка. По его поручению и прибыл. А зовут меня Леонил. Может слышал когда?

– Не припомню. – Сухо ответил Аннико.

– Вот и я о том же. – Хохотнул новый знакомый.

– Так что нужно боярину? – сказитель знал Глазка. Это был самый зажиточный человек в округе и, по сути, именно он творил закон в этой области Скалистых гор. Лично с ним Аннико никогда не встречался, но был наслышан о его самодурстве и диких выходках. Года два назад в этих краях, ему рассказывали, что Глазок устроил заплыв через Вертлюгу в шубах. А почему в шубах? Да потому что была зима и вода в реке была ледяной. Благо, обошлось без жертв.

– Ну так я и говорю. Что ещё может быть нужно от сказочника? Пой! Пляши! Развлекай! У боярской дочки день рождения. Да не простой, она входит в возраст. Сегодня пир, завтра будут “поиски пряди”, а послезавтра женихи пожалуют, а там уж гулять до небес будем. Так что добро пожаловать на праздник.

– Для того, чтобы услышать мой отказ, не стоило встречать меня так далеко от дома, да ещё засветло. Я не шут, по пирушкам ходить. Есть среди нашей братии низкосортные певуны, те с удовольствием и за корку хлеба вам станцуют и споют куда ни позови. Но я такими вещами не занимаюсь.

Незнакомец помолчал некоторое время. Вид его нисколько не изменился, а вот голос, когда зазвучал, был холоден как сталь.

– Я же не предложение делаю. Я должен проводить тебя ко двору Глазка, и я сделаю это. Если хочешь передохнуть, пожалуйста. Но не долго. Мы должны быть не позже полудня.

Аннико понял, разойтись с миром не получится и приготовился начертить галку.

– И ещё одно, – уже мягче проговорил Леонил, – не советую тебе… – предложение он закончил кивком головы, давая понять, что руна не ускользнула от его глаз. Но хуже было то, что он вообще имел какие-то знания об этом. Тем временем Леонил продолжил. На этот раз он кивнул себе под ноги. Даже будучи подслеповатым, Аннико заметил на земле три полоски – две прямые и одну волнистую между ними. Защитная руна.

– Кто ты такой?

Леонил ухмыльнулся, но его темные как смола глаза не выражали ничего.

– Прислуга, если желаете напрямую. А в общем-то, какая разница. Главное ведь не кто, где, когда и как? Главное, что результат будет один. Через час, старик, ты будешь у Глазка. И будешь развлекать его, пока он не попросит остановиться.

– Ты ведь понимаешь, что я не просто сказитель. Мое имя известно не только в этой части Лабиринта, но и в Сентрале, где правит твой хозяин Листимир, и очень, скажу тебе, там ценится. Если со мной что-то случится… – Аннико решил пустить в ход самый сильный козырь – покровительство правителей Лабиринта. Но Леонил прервал старого сказочника.

– Да, да, да! Всем будет очень плохо. Но давай начнем с того, что тебе пока что ничего дурного не сделали. И не сделают. Если ты, конечно, соизволишь проследовать со мной. А там уже запугивай кого хочешь. Ты ведь понимаешь, что моя задача простая – доставить тебя Глазку. Вот с ним и будешь зубоскалить. Если вопросов нет и ты в силах идти, мы можем выдвигаться.

В чем-то Леонил был прав. Он всего лишь исполнитель. Метать молнии сейчас не имело смысла. Нужно было встретиться с боярином.

Поместье Глазка находилось на небольшом холме близ Вертлюги, в двух километрах от Черныча. Все дома на дворе, даже хозяйственные постройки были добротно сложены из массивных бревен и украшены резными элементами. Аннико заметил большой амбар, конюшню, свою кузницу (видать у боярина была крупная дружина), несколько хат для прислуги и двухэтажную казарму, где, судя по всему, и размещалась личная гвардия Глазка. На берегу стояла просторная баня, которая уже с утра топилась. На самом холме располагался расписной домина с резными наличниками. На крыше красовался охлупень в виде вставшего на дыбы коня. Повсюду суетились слуги. Мужчины тащили длинные столы и расставляли их перед фасадом дома, женщины волокли корзины, кувшины, тарелки и подносы. Одни кричали, другие распоряжались. Стоял гомон и неразбериха. Вот поэтому Аннико и не любил пиры. Его привлекали небольшие, весёлые компании, собиравшиеся вокруг него из простого народа, нежели толпы людей, среди которых Аннико сам терялся, как дитё в темном лесу.

– Дальше сам. – Надзиратель сказителя остановился и указал на небольшую пристройку. Из трубы валил дым.

– Найдешь распорядителя – Волына. Он тебе все объяснит. Бывай, Аннико. Ещё свидимся.

Не дожидаясь ответа и не боясь, что сказитель уйдёт, Леонил исчез в два счёта. Желание сбежать действительно на секунду возникло в голове. Но Аннико чувствовал, что попал в западню и выбираться из нее было ещё не время. К тому же его не отпускал вид топящейся бани. Доброго пару его задубевшая от путешествий кожа не знавала уже месяца три. Поэтому сказитель направился прямиком к коптящей пристройке.

В дверях его чуть не сшиб худощавый мальчишка лет одиннадцати с соломенной ёжистой шевелюрой.

– Извини, дядь. – протараторил он и со всех