Босая принцесса - Софья Леонидовна Прокофьева

Давно затихли разгульные голоса пьяниц из трактира. Тишину теперь нарушал только влажный шелест листвы и, как драгоценности, вставленные в темноту, голоса птиц.

Дорога шла мимо церкви. В открытую дверь был виден в глубине слабо освещённый алтарь и строгие лики святых.

Рядом – кладбище. Кресты, кресты, памятники. Они жались к церкви, словно ища у неё защиты.

За церковной оградой чуть видны были в беспорядке насыпанные холмики, заросшие дикими травами. Ей послышалось, что со стороны заброшенного кладбища ветер доносит невнятные, полные страдания вздохи и стоны.

Вдруг над одной из заброшенных могил поднялись две иссохшие руки. Скрюченные пальцы, унизанные медными кольцами, будто пытались поймать в воздухе что-то лёгкое, невесомое.

– Память… Моя память… – послышался смутный, еле слышный голос.

Мелисенда перекрестилась и ускорила шаг: скорее пройти мимо заброшенного кладбища.

– Там похоронены убийцы и разбойники, – вздрогнула Мелисенда. – Те, кого не приняла церковь, не отпели священники. Здесь, здесь похоронят и меня. И ангел не протянет мне руку, чтобы поднять к светлому порогу. Так же, как и я не протянула несчастной руку, когда она захлёбывалась…

Мелисенда шла по пустынной дороге.

Тёплый ветер веял в лицо. Белые ночные лилии слабо светились в темноте.

– Это южная долина. – Мелисенда глубоко вдохнула свежий воздух. – Здесь всегда так хорошо. И дорога такая прямая. Когда-то я видела прекрасный замок Альзарон. Он тоже стоит на холме над южной долиной. Только когда это было и было ли когда-нибудь?

Луна поднялась выше. Тени от деревьев стали короче и чернее. Луна раскидала по траве серебристые искры, но вот к ним прибавились золотые вспышки. Их становилось всё больше.

От дороги отделилась посыпанная мелким песком тропинка. Она вела куда-то вверх, то скрываясь в тени высоких деревьев, то снова заманчиво мелькая впереди.

Мелисенда свернула на тропинку.

«Что это? – со страхом и удивлением подумала она. – Я хочу идти дальше по южной дороге, а ноги против моей воли сами идут по этой тропинке. Это колдовство, не иначе. – Мелисенда попробовала остановиться и не смогла. – Куда же я иду?»

Но вот на вершине холма показался высокий замок. Он как драгоценная корона венчал холм.

Тропинка привела её к узорному, круто изогнутому мостику, под которым бежал глубокий поток, играя пенистыми волнами. Что это мелькнуло под водой? Стайка рыб или?.. Нет, нет!.. Она не будет вглядываться в набегающие волны. Неужели теперь всегда она будет страшиться взойти на мост или на две дощечки, перекинутые с берега на берег, лишь бы не увидеть там под водой искажённое лицо и дрожащие руки?

Мелисенда ступила на двор, уложенный сверкающими плитами. Голубой свет луны мешался с золотом. Дорога вела её к высокому замку с множеством башен и башенок.

«Откуда такой блеск? Мне нельзя идти в этот богатый замок, – подумала Мелисенда. – Что скажут его знатные хозяева, когда увидят меня? Они прикажут слугам плетьми гнать прочь незваную гостью…»

Но слуг не было видно. Двери, украшенные разноцветным хрусталём, с мелодичным звоном распахнулись перед ней сами собой.

Две колонны из драгоценного лазурита украшали вход в зал. Мелисенда обхватила одну из колонн руками, изо всех сил прижалась к ней, надеясь удержаться и не идти дальше. Но ноги неумолимо повели её из зала в зал. Блеск золота и драгоценностей ослепил её. Золото, золото, всюду золото!

Каждый зал поражал своим великолепием. Стены были украшены узорами из драгоценных камней. Золочёная мебель, тяжёлые шторы с золотыми кистями. Всюду сундуки с откинутыми крышками, полные по края монетами вперемешку с цепями, пряжками, бесценными диадемами.

«Никогда я не видела такой роскоши, – с изумлением оглядываясь по сторонам, подумала Мелисенда. – Как я сюда попала? Моё место в убогих трактирах и придорожных кабаках. Вон даже под ногти набились грязь и копоть…»

Глава 8

Золотые цепи и многое другое

Позади неё в воздухе, поддерживаемый наполненным ветром плащом, легко парил граф Мортигер. Плащ плавно сложился, и граф Мортигер опустился на ковёр, сплошь усыпанный золотыми монетами. На его плече, вцепившись когтями, сидел ворон Харон. В блеске драгоценностей бледное лицо графа Мортигера казалось живее и ещё красивее.

– Ты растерялась, бедняжка! – проговорил он с насмешкой. – Ещё бы! Тебе привычнее мыть пивные кружки в трактире. Но я хочу предложить тебе совсем другую жизнь. Всё, что ты видишь, да и многое другое, стоит тебе только пожелать, станет твоим. Только согласись стать моей женой, девочка! Сотни служанок и рабов будут счастливы исполнить любую твою прихоть и каприз. Взгляни на этот камень! Я вынул его из короны королевы драконов, живущей на маленьком острове, затерянном в океане. Теперь он твой. Ни один алмаз в мире не сравнится с ним. Возьми его!

– Нет, нет! – проговорила Мелисенда, закрывая глаза ладонью от нестерпимого блеска. Она сделала шаг назад и чуть не упала, поскользнувшись на рассыпанных по полу гладких золотых монетах. – Я никогда не стану вашей женой. Я – убегу, я лучше буду жить в лесу с дикими зверями!

– Вот как ты заговорила, моя девочка! – Лицо графа Мортигера потемнело, в глазах вспыхнул багровый огонь. – Глупышка, как ты наивна. Ты думаешь, что можешь играть мной, как тебе вздумается? Нет, дорогая, теперь ты моя собственность, моя добыча. Не хочешь по-хорошему, нищая бродяжка? Увидим, увидим… Ты ещё будешь умолять на коленях, чтобы я взял тебя в жёны!

Мелисенда со страхом посмотрела на него. Что ещё он задумал?

– Досадно, но сейчас мне придётся отлучиться ненадолго, моя прелесть. Впрочем, всё к лучшему, – продолжал граф Мортигер. – Есть у меня сокровище в моём ледяном замке, бесценное сокровище. Его надо беречь и сторожить. А мои лентяи слуги от холода так и норовят свернуться клубком и где-нибудь прикорнуть в уголке. Не печалься, я скоро вернусь. Знаю-знаю, девушки любят всякие украшения. Уж не взыщи, моя девочка, что на этот раз их будет, пожалуй, слишком много. Придётся тебе потерпеть. Зато тем больше радости доставит тебе моё возвращение. Посмотрим, как ты тогда запоёшь.

Граф Мортигер отступил на шаг и властно поднял правую руку. Голос его загремел уверенно и повелительно:

– Цепи! Покорные