Кинжал Гая Гисборна - Ника Варназова

class="p1">Йован сразу вспомнил боязливого и сопливого горе-шпиона, подслушивавшего под окнами несколько дней назад. Тогда Гай затащил его внутрь, но для защитных чар это оказалось равносильно приглашению.

— П-по-положи р-ружьё, — с трудом выдавил Сайлас лающим голосом. С него что-то капнуло.

— Чел, я очень надеюсь, что ты прямиком из душа и это вода, а не пот или слюни, — поморщился Йован.

Сайлас опёрся на его плечо, чтобы стабилизировать трясущуюся руку с ножом. Не добившись особого успеха, он обхватил запястье второй рукой. Нож немного успокоился, но всё ещё не внушал никакого опасения — лезвие казалось тупым, будто было предназначено для масла.

— Либо ты держишь его обратной стороной, либо у меня для тебя очень плохие новости…

К удивлению Йована, повисший на нём человек прислушался к беспечному замечанию и неуклюже повернул нож.

— П-положи оружие, я сказал! — уже увереннее выкрикнул он.

Гай подчинился и, лишь слегка наклонившись, чтобы ни на мгновение не отвести от него взгляд, бросил ружьё на пол. От стука Сайлас вздрогнул, и его рука опасно дёрнулась. Теперь ситуация действительно стала угрожающей. Чувствуя уже острое лезвие у горла, Йован мысленно обругал себя последними словами за недальновидность.

Снаружи раздался насмешливый голос Аманды:

— А теперь разреши мне пройти в дом.

Гисборн, не отворачиваясь, вслепую отпер замок. Открыв дверь, он лишь мельком взглянул на женщину и снова перевёл глаза на лестницу.

— Аманда, я приглашаю тебя войти.

Она осторожно протянула руку, чтобы проверить пространство перед собой, и, не найдя никакой преграды, шагнула внутрь, быстро окидывая взглядом помещение. Её внимание остановилось на ружье, лежащим в полушаге от Гая.

Заметив её движение, тот поспешно поставил на него ногу.

Сайлас напрягся и засопел втрое громче.

— Не сопротивляйся, если хочешь сохранить жизнь своему другу, — проговорила Аманда, всё же не решаясь бесцеремонно подойти.

— Можно подумать, вы не убьёте его, как только я сдамся, — в голосе Гая слышалась нервозность. — Сперва пусть Сайлас опустит нож.

— И ты абсолютно точно не застрелишь нас в ту же секунду! — фыркнула в ответ Аманда.

От тяжести навалившегося на плечо человека у Йована начала болеть спина. Неприятное дыхание над ухом и пот, периодически капающий на шею, тоже не добавляли комфорта.

— Эй, народ, это тупик. Можно так стоять до бесконечности и ждать, кто первым устанет.

— Заткнись, — злобно прошипел Сайлас. Когда он говорил не с Гисборном, страх в его голосе исчезал.

Взгляд Аманды напряжённо метался между ружьём и ножом в руке помощника. Йован мог бы посмеяться над её глупостью, если бы шевелиться было не рискованно. Какой идиот входит безоружным в дом врага? Даже магия колдуна с натяжкой оправдывала подобное.

Женщина сделала осторожный шаг вперёд. Взгляд Гая стал убийственным.

Подходить ближе для неё было опасно: Гисборн мог в одно мгновение сломать ей шею или, по крайней мере, схватить и угрожать в ответ.

Так они и стояли, неотрывно глядя друг на друга.

«До чего же дурацкая ситуация, — раздосадовано подумал Йован. — Гаю ничего не стоило бы прикончить эту стерву, если бы Сайлас продолжал держать нож неправильной стороной… Хорош я, конечно. Вообще надо было сразу пнуть кретина, а не стоять столбом».

От неудобной позы у него теперь болели и шея, и ноги. Простоять так долгое время казалось безрадостной перспективой. Он вздохнул и отвёл глаза от Гая с Амандой, устав смотреть в одну точку.

Столкнувшись с ответным взглядом, он едва не вздрогнул от неожиданности. Слева от него на перилах сидела миссис Мышь и наблюдала за происходящим, заинтересованно шевеля усами. Йован в который раз убедился, что умное выражение мордочки, свойственное многим грызунам, весьма обманчиво — неразумное животное потянулось вперёд, в самый неподходящий момент намереваясь перепрыгнуть на него. Крыса примерилась и в следующую секунду подскочила, всеми четырьмя лапками вцепилась в плечо, быстро вскарабкалась вверх и довольно ткнулась носом в щёку.

Позади тихо охнул Сайлас, почему-то отступая на шаг. Нож со звоном упал к подножию лестницы.

До Йована не сразу дошло, что не так. Первым его порывом было скорее поднять нож и отбежать на безопасное расстояние. Только спустя мгновение он увидел кровь.

— Вашу мать, — беззвучно выдохнул он, зажимая порез на горле. Кровь лилась сквозь пальцы, тёплая, отвратительная на вид.

Кто-то закричал, но Йован не разобрал, мужской это крик или женский. Прозвучавший в следующее мгновение выстрел даже не заставил его поднять глаза. Он осторожно опустился на ступеньку, твердя про себя:

«Так, спокойно, спокойно, ничего смертельного. Пластырь приклеить — и порядок. Нужен пластырь. Чёртова миссис Мышь, чтоб тебя…»

Гай, о существовании которого, как, впрочем, и всех остальных, он напрочь забыл, неожиданно возник перед ним и схватил за плечи.

— Не двигайся. У тебя задета артерия.

Его ладонь крепко прижала рану, однако Йован ощущал, что кровь продолжает течь, причём обильно.

«Всё же надо было прибить проклятую крысу», — подумал он, глядя в постепенно темнеющий потолок над лестничным пролётом.

Гисборн сунул ему в руку кусок какой-то ткани.

— Ты меня слышишь? Держи изо всех сил.

«Да ну вас нахрен… Да ну. Вас. Всех. Нахрен», — мысленно повторял Йован, уже не чувствуя сил даже дышать, не то, что прижимать что-то.

«Ненавижу индийских режиссёров… И слонов ненавижу. Они какие-то неправильные. Нормальные животные достают языком до носа, а слоны — носом до языка…»

Где-то то ли под дверью, то ли под окном исступлённо лаял Ганнибал. Люди, окружившие дом, перекрикивались и спорили друг с другом, почти впадая в истерику. Они звали Аманду, Сайласа, проклинали Гая… Йовану казалось, что гам начал походить на очень шумную песню.

«Вот и финал подвезли… Все танцуют, поют, а потом титры… Автор сценария — последняя сволочь, режиссёр-постановщик — ублюдок с больной фантазией, в главных ролях — неудачники…»

Внезапно острая боль охватила его грудную клетку. По всему телу распространился холод, который через мгновение сменился жгучим жаром, будто Йована окатили крутым кипятком. С каждой секундой боль становилась всё сильнее, но он не мог даже закричать, как будто в лёгких совсем не было воздуха. Он в ужасе распахнул глаза, но увидел перед собой лишь красное марево, похожее на сплошной слой копашащихся кроваво-алых червей. Жар возрастал и возрастал, пока не стал невыносимым… А затем вдруг исчез. Гуща червяков быстро потеряла цвет и рассеялась. Осталась только тупая боль в груди.

Тяжело дыша, Йован приподнялся на локтях. Его трясло так, что он не сразу смог нащупать порез на горле. А когда пальцы коснулись нужного места, он обнаружил, что рана лишь слегка кровоточит, будто нож оставил простую