Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству - Николай Манвелов

Мы подошли к «Днепру», спустили «шестерку»^[259], приняли с «Днепра» шланг, несколько раз обрывали его, наконец, завели и теперь сосём, жадно сосём пресную воду сквозь узенькое горлышко шланга. Нам надо 180 т, а принимаем мы в час всего пятнадцать. А с «Олега» то и дело семафорят: «Скоро ли, да скоро ли?».

...Взошла полная луна и застала нас за этим занятием — качанием воды. Сквозь шланги местами сочится струйками вода; команда жадно подбирает ее, подставляет кто кружечку, кто пригоршню.

Один подставил ведерко под сирену: оттуда (благодаря неисправности) нет–нет и вырвется с паром струя кипятку — догадливый матрос уже полведра себе набрал.

А я хожу по лазарету, завязываю краны и бранюсь: «Санитары, не сметь трогать пресной воды, руки мыть соленой водой!» — вот до чего дело дошло.».

Как видим, далеко не случайно даже офицеры на берегу с наибольшим удовольствием пили обычную пресную воду, которая «после опресненной судовой бурды казалась прямо нектаром».

Для хранения продовольствия предназначались особые помещения — так называемые ахтерлюки.

Один из них всегда предназначался для «мокрой» провизии, т. е. мяса, рыбы, солонины, вина и водки, масла, уксуса и ряда других продуктов. Второй ахтерлюк вмещал соль, мыло, табак, а также зачастую и квашеную капусту, которая к «мокрой» провизии почему–то не относилась. Еще в одном помещении хранили «сухую» провизию — лук, крупу, чай, сахар, а также овощи.

На кораблях 1–го ранга (броненосцах и больших крейсерах) часто имелся и ахтерлюк, предназначенный исключительно для офицерской провизии. В него помещали и частные запасы каждого отдельного офицера. Так, например, кадет Владимир Ашанин, персонаж повести Константина Михайловича Станюковича «Вокруг света на «Коршуне»», привез на свой корвет большой ящик с домашним вареньем. Естественно, ящик расположили не в каюте (там попросту не было места), а в офицерском ахтерлюке.

Особое отношение, естественно, было к питьевой воде. Она располагались в специальных цистернах, размещавшихся в особом, «водяном» трюме. Каждая цистерна изнутри тщательно покрывалась известью, а снаружи — белой масляной краской. Емкость цистерн зависела от численности экипажа — например, на «Адмирале Ушакове» шесть резервуаров вмещали 900 ведер^[260] воды. На более современном и почти в три раза более крупном «Андрее Первозванном» судовой запас питьевой воды составлял уже 44 т.

Добавим, что водяные цистерны были постоянно закрыты и распечатывались только для приема свежих запасов живительной влаги.

Закупка продовольствия в дальнем плавании была зачастую весьма сложной задачей, особенно при походе крупным отрядом судов. В качестве примера можно привести стоянку Второй эскадры флота Тихого океана вице–адмирала Зиновия Петровича Рожественского на Мадагаскаре.

Как пишет князь Чегодаев—Саконский, ««кают–компаньоны»^[261] спешили опередить один другого». Овощи и зелень раскупались моментально, а молочника приходилось караулить еще на дальних подступах к рынку. «Вся суть удачи состояла в том, чтобы обмануть других, не показать вида, что ожидаешь молочника».

С мясом и птицей было проще, хотя их приходилось изредка заказывать заранее. Не гарантировало наличие свежей провизии и пребывание при эскадре судна–рефрижератора «Эсперанс». Принятое с него мясо «отдавало салом и браковалось». Затем рефрижераторные машины парохода «скисли» окончательно, после чего весь немалый запас продовольствия безнадежно испортился. Припасы выкинули в море, а капитан «Эсперанса» получил такой нагоняй от Рожественского, что от страха сел в шлюпку в полубессознательном состоянии.

Кстати, вопросу о закупках доброкачественного продовольствия уделяется место и в Морском уставе Петра Великого:

«Офицеры, командующие кораблями военными. повинны удаляться как возможно от покупки в местах, в которых чают быть моровой болезни. А когда необходимая нужда случится, для взятья воды, или дров и прочих вещей неотлагаемых, тогда надлежит послать офицера, дабы матросов не допустил из тех поветренных мест что покупать или брать».

Теперь перенесемся с судов вице–адмирала Рожественского на несколько месяцев назад — в Порт–Артур июня 1904 г. Крепость уже некоторое время блокирована японцами, и уже начинает ощущаться недостаток продовольствия.

Слово вахтенному начальнику крейсера «Новик» Андрею Петровичу Штеру:

«...В Артуре уже начинал чувствоваться недостаток в провизии, но зато водки было сколько угодно; на пристанях Восточно–Китайского Общества были сложены колоссальные штабели ящиков с этим зельем, которое потому только не было выпито, что генерал Стессель^[262] приказал налагать жестокие наказания за пьянство, а офицеров, замеченных в этом, обещал предавать суду; также к его распорядительности надо отнести то, что в Артуре за всю осаду цены на продукты в магазинах оставались нормальными, так как малейшее увеличение их грозило конфискацией; на китайцев это распоряжение, к сожалению, не могло распространяться; цены на привозимые ими продукты — зелень, живность и скот достигли сказочных размеров: за пуд картофеля платили уже в июне 9 рублей, а цена курицы достигала 5–6 рублей; нечего и говорить, что к концу осады цены эти еще увеличились втрое.

Благодаря предусмотрительности командира «Новика» ни команда, ни офицеры ни разу не нуждались в провизии. Получив в свое распоряжение дачу одного из офицеров, за городом, капитан 2го ранга Шульц^[263] приобрел заранее стадо коров, которые паслись под наблюдением матроса–пастуха, причем некоторые из них отелились, и в то время, когда на судах флота ели одну солонину, мы могли посылать в подарок друзьям то окорок телятины, то свежего мяса. Штук полтораста кур постоянно неслись, снабжая нас свежими яйцами и даже высиживали цыплят. Свиньи, бараны, гуси, утки — всего было запасено в изобилии.

На «Новике» нашлись два огородника, которые посеяли в начале осады всякую зелень, и в июле мы имели свой картофель, лук, столь необходимый в осаде, и другие овощи. В конце июля, когда на береговых позициях начали резать ослов, команда «Новика» ежедневно получала свежее мясо. Не раз вспомнишь добром такого заботливого командира, благодаря которому одна из главных тяжестей осады — дурная пища и даже голод была устранена».

На кораблях в дальних походах, естественно, насадить огород было невозможно. Вот и мечтали в офицерских каютах и матросских кубриках о таких «деликатесах», как картофель, лук, чеснок и пряная зелень.