Путь инквизитора. Том первый, том второй. - Борис Вячеславович Конофальский

— Ротмистр, отберите среди своих стрелков десять самых надежных человек с самым надежным сержантом…

— Сейчас все сделаю, а зачем они вам?

— Для моей охраны, — отвечал полковник, — сзади у меня глаз нет, а одного Максимилиана может быть мало. Думаю, что солдатики теперь на меня злы.

— Я могу быть при вас, полковник, — сразу вызвался Вилли.

— Вы должны быть при своей роте, у меня и так не хватает офицеров. Пришлите мне десять людей и сержанта.

После они с Пруффом пошли по лагерю.

Как ни устали, как ни злы, как ни голодны восемь сотен людей, но сила это немалая, и сделать они могут многое, если есть воля, что сможет их объединить и сподвигнуть на усилия. Стена из кривоватых бревен уже перегородила дорогу с востока, оставив проезд для телег. Перед стеной полсотни людей копали ров. А сам частокол повернул на запад и шел над лесом, которым густо порос спуск к реке.

Волков вывел Пруффа на дорогу. Как раз луна вышла, река блестела серебром в ее свете.

— Вот, — сказал полковник, — это брод, я хочу, чтобы ваши пушки не дали завтра ни одному мужику перейти его.

— Завтра? — спросил капитан. — Думаете, что они пойдут уже завтра?

— Думаю, что они начнут утром. Им слышно, что мы укрепляемся. Я бы на их месте тянуть не стал.

Они направились обратно в лагерь. Волков привел артиллериста в северо-восточный угол лагеря.

— Насыпьте здесь земли столько, чтобы вы могли стрелять по переправе поверх частокола.

— Насыпать придется немало, — заметил Пруфф.

— Да, немало, — согласился кавалер.

— Надеюсь, вы дадите мне хоть тридцать саперов.

— Нет, все саперы ставят частокол или окапывают его.

— Но мои люди выбиваются из сил, они весь день и полночи тащили пушки. — В голосе Пруффа опять слышалось привычное недовольство.

— Капитан, лишних саперов у меня нет, из трех сотен их осталось чуть больше сотни, и те уже с заката рубят лес и копают канавы. Придется вам справляться самим.

— Я не успею до рассвета! — уже раздраженно проговорил капитан.

— Объясните своим людям, что если они не успеют до рассвета, то к полудню им уже некуда будет торопиться: их всех перережут мужики.

Слушать, что ответит ворчливый капитан, кавалер не стал, он повернулся и направился прочь. Однако не прошел он и десяти шагов, как услыхал очень взволнованный и знакомый притом голос, хотя сначала не мог вспомнить, кто его кличет.

— Господин! Господин!

— Это брат Ипполит, — сразу признал монаха Максимилиан и посветил ему фонарем. — Брат Ипполит, мы здесь!

Монах подбежал к Волкову. На брате Ипполите был длинный кожаный фартук, руки грязные, засохшая кровь черными точками покрывала и лицо его, и горло. Кажется, он недавно плакал.

— В чем дело? — довольно холодно спросил кавалер, его раздражал даже тон, которым монах его звал.

— Господин, — монах чуть обескуражен его тоном, — они умирают.

— Кто?

— Раненые, некоторых мы даже не успеваем осмотреть. Умирают, даже когда мы их лечим, когда зашиваем раны.

— Что, все умирают? — У Волкова защемило сердце.

— Нет-нет, слава Создателю, не все, но многие, уже шесть человек померло, я…

— Что? — сквозь зубы, но негромко спросил кавалер, чтобы, не дай бог, солдаты не услышали то, что им слышать нельзя. — Всего шесть? И ты прибежал ко мне пожаловаться или чтобы я тебе слезы утер? Ты в своем уме, дурень ученый? Ты, когда сюда ехал, о чем думал, думал тут желтуху да золотуху лечить?

— Но они умирают, их еще целые телеги, я не смогу всех спасти, и помощники мои не смогут, я не думал, что так сложится, понимаете, раньше в других ваших битвах так много раненых не было.

— Иди, дурак ученый, и спасай людей… Спасай людей, спасай тех, кого действительно можешь спасти, а уж потом других, иди и делай то, на что Бог тебя сподобил.

— Я просто…

— Прочь! — заорал Волков. — Прочь отсюда, вернись на свое место и зашивай в людях дыры, связывай кости, как тебе дано, а тех, кого подлечил, укладывай в телеги и отправляй в Бад-Тельц, пусть один из твоих лекарей с ними поедет, дай ему денег, чтобы размещал раненых у селян. Иди!

Монах только смог кивнуть и убежал в темноту. А Волков опять почувствовал, как кольнуло в груди и боль ниткой протянулась в левую руку до самого безымянного пальца. Он сжал левый кулак. «Левая рука слабая, вот и болит. Надо прилечь, что ли, поспать хоть час-два». Но его окликнули.

— Господин полковник, — обратился к нему немолодой сержант, Волков помнил его еще с Фёренбурга, там он был простым стрелком, которому даже оружия не хватало.

— Тебя Вилли прислал?

— Да, сержант Хольц. Ротмистр говорит, вас надо охранять.

— До утра точно придется, — отвечал кавалер, а сам поморщился от неприятных ощущений в груди. Хотелось приложить к беспокоящему месту руку, разгладить его, да попробуй еще дотянуться — там кираса, кольчуга и стеганка.

— Не беспокойтесь, господин. Мы вас убить не позволим, — заверил сержант.

— Отлично.

Волков огляделся, ища себе место для лежанки, и тут увидал в одной из телег своего молодого оруженосца Курта Фейлинга. Тот сидел в пустой телеге в обнимку с флагом, который так никому и не отдал, и что-то грыз.

— Сдается мне, что вы так и не выполнили мой приказ? — сказал он молодому человеку без всякой злости. — Вы так и были с ротой Брюнхвальда до конца?

Фейлинг перестал жевать, посмотрел на полковника с трепетом.

— Думается, что знаменосцем вам быть рановато, это звание еще нужно заслужить, — произнес Волков, залезая в телегу и садясь рядом с мальчишкой. — Будете и впредь моим оруженосцем. Надеюсь, Максимилиан научит вас ухаживать за доспехом и за моими конями.

— Ухаживать за конями я умею, кавалер, — с радостью отвечал Курт Фейлинг.

— А шлем с меня снять сможете?

— Конечно.

— Ну так снимайте.

Молодой человек привстал, стал отстегивать ремни, что крепили шлем к горжету. Это у него получилось почти сразу.

Волков повалился на что-то мягкое, положил секиру под правую руку.

— Максимилиан, сержант Хольц.

Те сразу подошли.

— Мне нужно поспать, пусть даже немного. Думаю, на рассвете мужики начнут дело, хочу быть бодрым к тому времени.

— Я разбужу вас, — заверил его Максимилиан.

— Я пригляжу за вами, — пообещал сержант стрелков.

«Хорошо, что пришел Пруфф, а то без Брюнхвальда совсем плохо». Больше он ни о чем не успел подумать.

⠀⠀

Сначала Волков не мог понять, что происходит. Вокруг все серое. Максимилиан склонился над ним.

— Кавалер, кавалер, просыпайтесь, барабаны…

Он сел, откинул одеяло — его кто-то