Путь инквизитора. Том первый, том второй. - Борис Вячеславович Конофальский

Волков вышел к инженеру.

— Ко мне приехала родственница.

— Да-да, я слыхал, — отвечал инженер.

— Она поживет пока тут. Около стены за моим шатром отгородите место для купальни и нужника.

— Немедля приступлю, — пообещал Шуберт.

Когда кавалер вернулся в шатер, то увидел Агнес уже на кровати с шаром в руках, она была только в нижней рубахе. Когда только успела? Девушка подняла на него глаза и сказала:

— А вы, господин мой, ступайте, я одна побуду. Только поставьте кого-нибудь у входа, чтобы не вошел кто ненужный. — И, не дожидаясь, пока господин покинет шатер, вообще уже не обращая на него внимания, стала снимать с себя последнюю одежду.

⠀⠀

Офицеры, все рангом от капитана, собрались у шатра генерала, рассаживались за длинным столом на лавках. Первыми сели полковники Фолькоф и Эберст, а также заместитель выбывшего по ранению фон Кауница капитан-лейтенант Фильсбибург, капитан ландскнехтов Кленк и новый командир кавалерии капитан фон Реддернауф.

— Слухи ходят, что вас, полковник, посетили гости, — сразу, как только все расселись, начал фон Беренштайн. — Надеюсь, наш военный совет не оторвал вас от более важных дел?

Офицеры стали улыбаться и понимающе посмеиваться.

— Нет для меня ничего важнее, чем военный совет, — отвечал Волков холодно и даже не потрудившись привстать с лавки.

— Слава богу, а то вдруг общение с молодыми девами для вас важнее, чем нудные советы, — продолжал генерал.

Волков не счел нужным повторяться и промолчал, а фон Беренштайн, поняв, что его шутки далее не будут успешны, перешел к делу. Прежде всего он решил из разбитого полка фон Клейста оставшихся там людей распределить в полк Волкова и полк Эберста, собрав два сильных полка из трех слабых. Кавалер получил две роты общей численностью двести шестьдесят человек, но при этом у Волкова забрали всех оставшихся у него кавалеристов вместе с Гренером. Эберст получил роту в сто семьдесят человек. В резерве, в личном подчинении генерала, остались шесть сотен ландскнехтов, три сотни кавалерии и сто двадцать стрелков и арбалетчиков. Несмотря на всю неприязнь к фон Беренштайну, Волков посчитал такие изменения правильными и был, признаться, рад, что капитан-лейтенант Фильсбибург оказался у него в полку, так как Рене не очень хорошо справлялся со своими обязанностями.

А после разговор пошел о плане следующего сражения. И вот тут Волкову уже не нравилось все, что он слышал.

— Адъютант Мильке, будьте добры, огласите разработанный нами план, — предложил генерал.

Мильке встал и стал на наспех нарисованной карте показывать диспозицию.

— Господа, ничего иного придумать тут нельзя, у нас два полка, и имеем мы два брода. Мы посчитали, что полк полковника Эберста переправляется здесь у лагеря, — Мильке указал пальцем место на карте, — у западного брода, а полковник Фолькоф форсирует реку у восточного брода.

Это был как раз тот брод, по дороге к которому разгромили вторую роту капитана Бертье.

— Тот из полковников, кто первым выйдет на тот берег и построится в боевые порядки, обеспечит переправу кавалерии, — продолжал Мильке, — и сразу поможет другому, если у того возникнут трудности с переправой. Думаю, что удержать оба полка на реке у мужичья силенок не хватит.

«Это как пойдет».

— По нашим подсчетам, хамов не больше двух с половиной тысяч, — вставил слово фон Беренштайн. — Продолжайте, адъютант.

Мильке поклонился и продолжил:

— Оттеснив противника от берега, мы дадим ландскнехтам и стрелкам переправиться на тот берег и начнем наступление на лагерь врага. Я уверен, что в поле мы их опрокинем. Главное — не дать им укрыться в лагере.

«Уж очень все гладко у вас, вы уже мечтаете, чтобы они не сбежали. Не рано ли?»

— Наша кавалерия должна будет отрезать быдло от моста на Рункель. А пехота — до вечера прижать их к реке и перетопить в ней, — снова заговорил генерал. — Если же они запрутся в лагере, то нам придется переправлять на тот берег артиллерию, которую столь любезно нанял полковник Фолькоф. Вот таков план. Есть ли возражения, господа? Дополнения? Вопросы?

Волкову план не понравился совсем. Не так уж просты и слабы были мужики. Да, не так хорошо они держали строй, нестойко вели себя под пушечным огнем, но только одно то, что они ведут свою войну уже почти два года и побили многих именитых воинов, доказывало обратное. Неужели фон Беренштайн, только что, два дня назад, потерпевший от них поражение, этого не понимает? Но, как и другие офицеры, кавалер молчал просто потому, что ничего своего предложить не мог. Он не знал, как форсировать реку иначе, чем решил Мильке. Единственное замечание…

— Что вам, полковник? — спросил его генерал.

— Думаю, что мне с полковником Эберстом лучше поменяться бродами. Я этот берег, это западный брод хорошо знаю, я тут уже дрался.

По лицу фон Беренштайна Волков понял, что тот хочет отказать, но он не успел ничего сказать, так как Эберст произнес:

— Пусть полковник Фолькоф начинает у западного брода, мне все равно, где переправляться.

— Да, я думаю так же, пусть Фолькоф начинает дело у западного брода, — согласился Мильке, покосившись на Волкова. — Он тут уже давно все приглядел. Пусть начинает здесь, у лагеря.

— Ну что ж, раз полковнику Эберсту все равно, так берите себе этот брод, Фолькоф. — Генерал нехотя кивнул.

Это была небольшая победа над фон Беренштайном. Волков не только хорошо знал это место, но и был уверен, что его артиллеристы прямо из лагеря, с возвышенности, простреливали весь берег и могли хорошо поддержать его на том берегу крупной картечью и ядрами.

— В общем, это все, дело будет через два дня, начинаем на заре. Господа офицеры, знакомьтесь со своими новыми частями, выходите на рекогносцировку. Осматривайтесь на местах. И будем молить Господа об успехе нашего дела. Все свободны, — закончил совет генерал.

⠀⠀

— Капитан-лейтенант, — Волков кивнул в ответ на поклон Фильсбибурга, — я хотел бы взглянуть на ваших людей.

— Немедля распоряжусь. Прикажу капитанам строить людей за западным выходом.

Полковник не поленился, сам пошел посмотреть, как офицеры будут строить своих людей. Ничего удивительного или приятного он не увидел, солдаты были не для первых рядов. А вот строились они, кажется, в первый раз. Бараны. Сержанты орали, лупили палками по шлемам и кирасам этих болванов, а Волков никак не мог понять, чего от этих сержантов больше — порядка или глупой суеты. Глядя на все это, кавалер сразу усомнился не только в командирах рот, но и в самом капитан-лейтенанте. Нет, Карл Брюнхвальд такого построения не допустил бы. Они бы строились и перестраивались у Брюнхвальда с утра