Архипелаг Исчезающих Островов - Леонид Дмитриевич Платов

С полминуты, наверное, в комнате было темно.

Потом вспыхнул колеблющийся огонек спички. Он поплыл по диагонали через всю комнату от качалки к письменному столу. Пятна света падали на книжные шкафы, на разбросанные повсюду географические карты.

Спичка потухла. Тотчас Фим Фимыч зажег другую. Он, видимо, волновался, потому что, шагнув к столу, свалил стул и некоторое время стоял неподвижно, втянув голову в плечи, уставившись на дверь.

Все в комнате приняло сейчас совсем другой вид — причудливый, тревожный. Пламя спички покачивалось в высоко поднятой руке. На стеклах шкафов появились отблески. Казалось, вещами в комнате овладело беспокойство. Вор, чужой был среди них!

Горящая спичка — уже четвертая или пятая по счету — совершала порывистые зигзагообразные движения в руке Фим Фимыча. Он кинулся к столу, остановился, с раздражением оттолкнул свиток карт, который подкатился под ноги, преграждая дорогу.

Скрюченная, как вопросительный знак, зловеще длинная тень скользнула по потолку. Она закрыла от нас стол.

Вот что означало это странное выражение: «человек с тенью»!

У Петра Ариановича действительно была тень. И она, как в сказке, существовала самостоятельно, отдельно от него. Стоило человеку уйти за дверь, как тень тотчас же принималась хозяйничать в оставленной им комнате, притворяясь человеком.

Вдруг спичка, догорев, пролетела по комнате. За ней мелькнул длинный светящийся след.

Секунду было темно. Затем в дверь вплыла лампа под зеленым абажуром. Все стало опять на свое место. Золоченые обрезы книг спокойно мерцали за стеклом шкафов.

А посреди комнаты на качалке, удобно скрестив длинные, тощие ноги, все так же покачивался Фим Фимыч.

Надо было что-то сделать, подать Петру Ариановичу сигнал. Но как?

С удивлением увидели мы, как помощник классных наставников, изогнувшись, принял у Петра Ариановича книгу. Нижняя, брезгливо оттопыренная губа нашего учителя оставалась в прежней позиции. Впрочем, он проводил своего гостя до дверей.

Спускаясь с крыльца, Фим Фимыч прошел так близко от нас, что я мог бы коснуться его рукой. Доски тротуара заскрипели под его ногами. Скрип затих удаляясь.

Петр Арианович в раздумье стоял у стола, над исписанными листками.

Бедный, доверчивый человек! Ему невдомек, кого он принимает у себя. Фим Фимыч — его враг, это было ясно для нас. Фим Фимыч стремится выведать важную тайну, быть может похитить со стола одну из драгоценных записей учителя географии…

Записи!

Мы с ужасом переглянулись и кинулись опрометью к входной двери. Нельзя медлить ни минуты!

Но судьба, приняв на мгновенье образ известной читателю девчонки с торчащими косичками, помешала нам выступить в роли благородных спасителей Петра Ариановича, раскрывающих глаза на вероломство его врагов.

Едва мы шагнули на крыльцо, как распахнулась дверь и что-то визжащее кубарем подкатилось мне под ноги. То была рыжая девчонка.

Она больно ущипнула меня за руку и рывком втащила в прихожую. Здесь, запнувшись о порог, я бесславно упал.

Это еще было бы ничего. Но, по обыкновению мальчиков нашего города, карманы мои были набиты разнообразной, преимущественно металлической, дрянью, и, покатившись по полу, я затарахтел всеми своими жестяными коробочками, медяками, свистками, как гремучая змея.

Рыжая злорадно захохотала.

— Ага, попался! Ага! — кричала она над самым ухом невыносимо пронзительным, торжествующим голосом. — Одного держу, другой убёг!.. Скорее, Петр Арианыч!

Я отмахнулся от девчонки, угодив ей, кажется, в нос, и вскочил на ноги. Но сильная рука придержала меня за шиворот.

— Подожди, голубчик, — сказал удивленный голос Петра Ариановича. — Как ты попал сюда? Из рогатки тобой выстрелили или как?

Я зажмурил глаза.

— Вот оно что! Ладыгин Алексей? Странно!

Я открыл глаза. Петр Арианович смотрел на меня в упор, чуть прищурясь.

Рядом суетилась девчонка, продолжая цепляться за мой рукав.

— Вышла за вашим гостем двери закрыть, смотрю — а он у окна, — торопливо докладывала она, то и дело срываясь снова на визг. — Подглядывал в ваше окно. Я пугнула его раз от дома, а он…

— Как же, пугнула ты! — пробормотал я. — Мы сами тогда не захотели, ушли.

— Да у тебя, брат, синяк, — вдруг сказал Петр Арианович. — Вон и кровь на руке. О порожек разбился? Тебя надо перевязать, умыть. Так?

— Так, — сказал я, ничего не понимая.

— Матери моей нету, в гостях, — сообщил Петр Арианович, пропуская меня внутрь дома. — Но мы сами, сами… Вот бинт достанем, йод…

Он принялся с грохотом открывать ящики комода.

— Где же йод, а?

— Двери вышла закрыть, — сказала девчонка, входя за нами следом и стряхивая снег со своего короткого ситцевого платья. — Глянула в щелку, а он у окна…

— Хорошо, хорошо. Йод подай.

Она подала йод и, обиженно поджав губы, помогла Петру Ариановичу размотать длиннейший бинт. Наверное, с большим удовольствием она задушила бы меня этим бинтом.

Потом девчонка ушла. Слышно было, как она бурчала себе под нос в соседней комнате. Вскоре на другой половине гулко захлопали двери.

— Сердитая! — улыбнулся Петр Арианович. — Значит, ты уже раз был здесь? А зачем?

Он сел на стул и посмотрел на меня. Некуда было деться от этого спокойного, серьезно-вопросительного взгляда.

Можно было, конечно, попытаться убежать, но тогда Петр Арианович не узнает ничего о поведении Фим Фимыча. Я должен был предостеречь его.

Запинаясь, дрожа, не заканчивая фраз, я рассказал обо всем, что мы видели в окне. Петр Арианович выслушал меня не прерывая, ничем не выражая своего удивления.

— Спасибо, не пропало ничего, — сказал он. Потом, поморщившись, добавил: — Я ведь знаю, кто он. Его подсылает ко мне инспектор училища…

Он задумчиво побарабанил пальцами по столу:

— Но ты сказал — мы! Кто это — мы? Разве вас, таких вот взъерошенных мальчишек, еще много под окном?

— Еще один.

— Кто же?

— Товарищ мой.

— И сейчас там?

— Да.

— Небось, убежал, — предположил Петр Арианович, взглядывая на меня исподлобья.

— Нет, он не такой, — сказал я уверенно. — Не бросит товарища в беде.

Я подошел к окну и посмотрел в него. Мой взгляд встретился с испуганным взглядом Андрея. Он сидел на корточках под самой стеной и смотрел на меня снизу вверх.

— Сидит, — доложил я Петру Ариановичу.

— Вот как?

Петр Арианович с любопытством заглянул через мое плечо и вдруг захохотал — раскатисто, отмахиваясь от меня руками, вытирая слезы, выступившие на глаза. Я и не думал, что взрослый человек может так смеяться.