Путь инквизитора. Том первый, том второй. - Борис Вячеславович Конофальский

— Будет исполнено, — отвечал Эберст.

— Полковник Брюнхвальд, капитан Кленк, майоры Роха и фон Реддернауф, — он сделал паузу, чтобы все поняли важность слов, которые последуют дальше, — вы, господа, снимаетесь немедля.

Офицеры внимательно слушали генерала.

— Кленк и фон Реддернауф, возьмете обоз с провиантом и фуражом на шесть дней. Но пойдете не на Эвельрат, я не хочу, чтобы вас там видели. Отправитесь ровно на запад, к Быстрому броду. Переправитесь и окажетесь в Малендорфе, там не задерживайтесь, то земли графа Малена, недруга моего. Оттуда свернете на юг, прямо ко мне в Эшбахт. Полдня пути, и вы у меня. У вас, фон Реддернауф, служит ротмистр Гренер, он местный, он те земли отлично знает.

— А нам что делать? — спросил Роха. Говоря о «нас», он, конечно, имел в виду Карла Брюнхвальда.

— Тоже собираться, — отвечал Волков, — вы идете на Эвельрат, это меньше одного дня пути до Лейденица. Я подготовлю для нас баржи. Встанете в Эвельрате ждать моего приказа. Как получите его, так сразу выступайте. Выйдете утром, пойдете скорым шагом и к вечеру будете в Лейденице, там садимся на баржи и до утра окажемся уже у горцев в гостях. Обоз возьмите маленький. Провианта не больше чем на семь дней. Палатки не берите.

— На семь дней еды? Этого маловато будет, — заметил Брюнхвальд.

— На восьмой день либо мы будем есть в лагере противника, либо еда нам вообще уже не понадобится, — отвечал ему кавалер. — На этом все, господа. Командиром обоза остается полковник Эберст, заместителем — капитан Мильке. Присматривайте за пушками, полковник, они не должны отставать. Ландскнехты и кавалерия — командир майор фон Реддернауф. Брюнхвальд и Роха — командир колонны Карл Брюнхвальд.

— Все-таки, с вашего позволения, возьму провианта дней на десять, — произнес Карл, чуть подумав.

Волков махнул рукой: Бог с вами, берите.

Генерал уже собирался уйти, но, как обычно, у офицеров возникли вопросы. Всякая мелочь, разрешить которую было необходимо. Он даже успел перекусить, пока разбирался с этими мелочами, и выехал только через час.

Двинулся на юго-запад, по дороге на Эвельрат и Лейдениц. С ним были: господин Максимилиан Брюнхвальд, прапорщик; господин Курт Фейлинг, оруженосец; господа из выезда Стефан Габелькнат, Георг Румениге, Людвиг фон Каренбург, Рудольф Хенрик. А еще сержант гвардии Хайценггер, который по чину приравнивался к прапорщику, и новый сержант гвардии Ёзеф Франк вместо ушедшего на должность ротмистра Уве Вермера. Франк тоже из стрелков, самый высокий и крепкий из них. Он был с кавалером давно, еще с Фёренбурга. Считался неплохим сержантом, однако иногда держался с подчиненными грубо и иной раз без нужды распускал кулаки. Еще он был неграмотен. Волков взял его в гвардию, объяснив, что в гвардии кулаки и ругань недопустимы, что любой гвардеец за грубость может вызвать его на поединок. Генералу среди своих людей никаких происшествий не нужно. Также он велел Франку выучить грамоту. Сержант клялся, что станет смирным и вежливым и что читать выучится. Еще были девять гвардейцев из пехоты и девять из стрелков. Еще пять телег, в которых везли вещи генерала и его казну. И кроме них денщик Гюнтер, его жена и его два дитяти.

Так Волков и поехал из города. Торопился впереди всего своего войска. Правда, нашел время заскочить к оружейнику. Оказалось, тот отремонтировал меч, хорошо его сделал, и шлем неплохо, и наплечник, и все остальное было исправно, хотя уже не так красиво, а перчатку к латам сделать не успел. Пришлось Волкову взять у мастера простую, без узоров и всякой красоты, но крепкую и удобную. И, выказав мастеру неудовольствие, он уехал на войну.

Волков не мог ждать ни дня, ни часа, время пошло. А дел было столько, что другой и за месяц не переделал бы. Но Волков готов был прилагать силы. А после лечения и заботы Агнес сил у него прибавилось. Мешало то, что он за последние две ночи спал совсем мало. Ничего. Из седла пока не падал, а выспаться можно и позже.

Уже ближе к вечеру кавалер догнал колонну своих пленных, которых Рене в это время готовил ко сну. Волков переговорил со своим полковником, сказал, чтобы поторапливался, что Брюнхвальд уже идет за ним следом и Рене должен довести пленных до Эшбахта, а после присоединиться к полку.

Рене был удивлен такой торопливостью, но пообещал пленных вести быстрее. Также он предложил генералу ужин, но Волков отказался — до заката было еще два часа — и поспешил дальше.

Уже через два дня, на заре, кавалер миновал Эвельрат, даже не остановившись там, а после полудня, когда солнце уже покатилось к вечеру, был совсем рядом с Лейденицем. В двух милях севернее города он заметил хутор, ферму на отшибе. Волков очень не хотел, чтобы кто-то из кантонов, купец какой-нибудь увидал его раньше времени, поэтому расположился со всеми своими людьми на этой ферме у дорожного мужика. Загнал всех коней и все телеги к нему на двор, чтобы не было их видно с дороги. А сам с Максимилианом и Румениге после раннего ужина, прихватив мешок серебра, поехал в город, пряча лицо от редких встречных.

В городе были уже в сумерках. Волков проехал мимо пристаней. У пристаней барж и больших лодок столько, что иной лодке больше и пристать негде будет, тюки с товарами свалены прямо на пирсах и на берегу. Бочки, бочки, бочки всех возможных размеров. Костры, огни, люди, возы с лошадьми — для вечера большая суета. «Торгует Фринланд. Надо, чтобы так и в Эшбахте было. Купчишки фринландские вон как жиреют. Видно, неспроста на них архиепископ серчает, что из их доходов нескромных мало ему перепадает».

Уже в темноте они нашли дом купца Иеремии Гевельдаса. Стали стучать в ворота.

— Господи, Христа ради, уйдите, — заныл из-за двери купец. — Хоть ночью мне дайте от ваших угроз отдохнуть. Нет у меня вестей хороших, как будут, так вам сразу скажу.

— Открывай, болван, это я! — Кавалер засмеялся.

— Кто «я»? Кто «я»? — закричал купчишка со страхом, но и с надеждой.

— Болван, это я, Эшбахт. — Волков продолжал смеяться.

— Вы? Вы, господин?

— Открой же дверь, дурень, — велел Максимилиан, — долго нас на улице держать будешь?

— Господи, вы ли? — Засовы на дверях залязгали, наконец крепкая дверь отворилась, а там свет от лампы, домашний запах и купчишка в исподнем.

— Я, я, — ухмыльнулся кавалер, переступая порог. — Что, соскучился по мне?

— Господь наконец услышал молитвы мои и моей жены! — обрадовался Гевельдас. — Прошу вас, господа, прошу вас. Садитесь к столу. Клара,