Пуритане - Джек Кавано

— Как я уже сказал, у вас нет причин верить мне. Но с тех пор, как мы расстались, я стал христианином…

— Эту историю мы уже слышали, — резко оборвал его Маршалл. — И за то, что мы в нее поверили, нас наградили украшениями на щеках.

Продолжать не было смысла. Во всяком случае, сейчас.

— Простите меня, — покаянно сказал Энди. Бросив взгляд на Мэри, он повернулся и шагнул за порог.

— Энди, — окликнула юношу Мэри.

— Оставь его! — прогремел Маршалл.

— Не кричи на меня, Маршалл Рамсден! — вспыхнула Мэри. Она никогда не давала другим спуску. — Ты не представляешь, сколько горя ты нам причинил, — сказала она Энди. — Это ничто, — она указала на следы ожогов на щеках, — по сравнению с болью, которую мы испытали, когда узнали, что ты уничтожил Джастина.

При этих словах Энди почувствовал жгучую боль: он вспомнил о казни Кристофера Мэтьюза.

— Мы знали, что, печатая памфлеты, идем на риск, — продолжала Мэри. — Но мы верили, что, если нас схватят, их будет печатать кто-то другой. Мы просто помогали распространять идеи Джастина. Ты же заставил его замолчать. Во время суда над Кристофером Мэтьюзом мы молили Бога о чуде. На Тауэр-Хилл мы молились о том, чтобы Господь прислал кого-нибудь спасти его, — на глазах Мэри показались слезы. — Потом мы услышали о приеме, который дал в твою честь король. В голове не укладывается, как Господь допустил, чтобы такой человек, как Кристофер Мэтьюз, погиб, а ты остался жить.

Энди готов был расплакаться вместе с Мэри.

— Я тоже не понимаю этого, — сказал он. — Тому, что я сделал, нет оправдания. Я не заслужил Божьего милосердия, но Его милостью я был прощен. Это все, что я могу сказать.

— Очень удобное милосердие! — с гневной насмешкой воскликнул Маршалл.

— Меня простил не только Господь, меня простил Кристофер Мэтьюз.

— Легко говорить за того, кого нет на свете.

— Я отказался от всего, к чему стремился раньше. Теперь мое единственное желание — продолжить дело человека, которого я уничтожил. Поэтому я здесь. Только поэтому. Здесь меня не ждут ни богатство, ни слава. Здесь нет ничего, кроме невзгод и возможности построить общество, которое будет жить по Слову Божьему. Бог свидетель, ради этого я готов отдать жизнь.

Энди сделал все, что мог, но по лицу Мэри, стоящей рядом с мужем, он понял, что сегодня прощения не будет.

Уходя, он дважды оглянулся. Они стояли на том же месте, в тех же позах: Маршалл — скрестив руки на груди, а рядом с ним Мэри.

Спустя несколько минут Энди вернулся к хижине Рамсденов. Хозяев в доме не было. Видимо, они ушли за своими вещами. Несмотря на это, молодой человек принялся за работу.

— Что ты делаешь с моим домом? — Еще издалека заметив Энди, Маршалл бросил вещи и подбежал к юноше.

Тот натягивал парусину на тростниковую крышу.

— Это защитит крышу от искр, которые будут лететь из трубы, — ответил Энди, продолжая работать. — Завтра я обмажу глиной трубу. Строители обычно обмазывают глиной лишь часть дымохода, они слишком торопятся.

— Прочь от моего дома! — закричал Маршалл.

Мэри взяла мужа за руку:

— Он говорит разумные вещи, Маршалл!

— Никто не обтягивает крыши парусиной! — кипятился Маршалл.

— У Нелл и Дженни Мэтьюз тоже такая крыша.

— Мэтьюз? — переспросила Мэри.

— Это дочери Кристофера Мэтьюза. Они прибыли на «Арбелле».

На следующий день Энди обмазал глиной дымоход и трубу в доме Рамсденов.

Нелл сумела без посторонней помощи дойти от приюта для больных до своего нового дома. И хотя она брела, едва передвигая ноги, и то и дело отдыхала, прогресс был налицо. Ведь еще пару месяцев назад мало кто верил, что она поправится.

— Это Энди построил! — Дженни распахнула перед сестрой дверь. Энди стоял рядом с Нелл. Он был готов в любую минуту прийти ей на помощь.

Нелл постояла, прислонившись к косяку, потом подошла к грубо сколоченному столу и села на скамью. Дженни и Энди терпеливо ждали, пока она отдышится. Нелл посмотрела на три жерди, скрепленные сверху, на сложенный из неотесанных камней очаг, на земляной пол, покрытый соломой, и погладила рукой шершавую поверхность стола.

— Красиво, — сказала она и заплакала.

Энди не ожидал похвалы. Ему хватило бы и простого «спасибо». К слезам он тоже не был готов.

— Это временное жилье, — объяснил он. — Весной я построю для вас настоящий двухэтажный дом. Где захотите. Сами выберете место.

Нелл с трудом сдерживала слезы. Она промокнула носовым платком глаза и вытерла нос.

— Спасибо, не стоит. Я благодарна вам за все, что вы сделали для нас, мастер Морган, особенно пока я болела. Но я скоро поправлюсь, и мы с Дженни сами сможем позаботиться о себе.

— Нелл! Почему ты так груба с Энди? — Дженни приблизилась к сестре.

— Ах, его зовут Энди? — сказала Нелл. — И когда же ты успела так сблизиться с мастером Морганом? Чем вы занимались, пока я болела?

— Это несправедливо, — сказал Энди. — Дженни не отходила от тебя. Ты неоправданно резка. И я не понимаю почему.

— Резка? А чего ты ждал? Как я должна себя вести? Из-за тебя мы оказались в этом забытом Богом месте. Из-за тебя вынуждены жить в сарае. Я чуть не умерла во время плавания. Неизвестно, переживу ли я зиму. Десятки тех, кто был куда крепче меня, не вынесли ее. И это ты убил единственного мужчину в нашей семье.

— Нелл, перестань. — Дженни тронула ее за плечо. — Ты просто устала. Ты отдохнешь, и тебе полегчает.

— Не надо меня опекать! Может быть, физически я ослабла, но голова у меня в порядке. Мастер Морган сказал, что ему непонятна моя резкость. Где уж ему понять! Ведь это не его отца предали и убили! Это не его семью уничтожили! Это не его жизнь разрушили!

— Нелл!

— Пусть говорит, — остановил Дженни Энди, — она давно хотела сказать мне это.

— Как мы будем зарабатывать себе на жизнь? — Нелл больше не стеснялась своих слез. — Много ли в Новой Англии тех, кому нужно кружево? Здесь нет даже ткацких станков! На что мы будем жить?

— Я позабочусь о вас, — сказал Энди. — Я обещал это вашему отцу.

— Вот как? Ты давал это обещание отцу, когда ему выжигали клеймо на щеках или отрезали ухо?

И тут Энди вспылил.

— Хватит, Нелл! Я старался помешать епископу Лоду добраться до твоего отца. Я пытался спасти его после ареста. Я отказался от всего, к чему стремился, надеясь, что когда-нибудь смогу стать похожим на него. Что же до этого дома, — Энди кивнул на хижину, — согласен, его нельзя назвать дворцом. Но это лишь временно. Обещаю, через год у вас будет отличный дом.

— Что ты понимаешь в домах? — возмутилась Нелл. — За всю жизнь ты построил лишь эту лачугу!