Вечный Китай. Полная история великой цивилизации - Адриано Мадаро

роскоши – полями для гольфа, фешенебельными виллами, приморскими ресторанами, магазинами duty free в футуристических торговых центрах. Кто бы мог такое даже вообразить? Мои воспоминания возвращаются к тому, другому Хайнаню, во многом неузнаваемому сегодня.

Покинув суетливый Хайкоу с его тысячей предприятий и оживленными рынками, выезжаешь на неожиданно хорошее шоссе, пролегающее между рисовыми полями и захудалыми деревеньками, но всегда с видами на великолепную тропическую зелень. Однако после получаса езды по прекрасному асфальту до Саньи – поистине последнего пляжа Китая, самой южной точки острова, – приходилось терпеть шесть часов «старой дороги». И поэтому можно понять стремление местных жителей вступить в современную эпоху со всеми вытекающими отсюда удобствами, даже если это идет вразрез со спокойствием зеленой души, живущей в каждом из нас, западных людей. Впрочем, нет ничего страшного в том, что «старая дорога», вся в рытвинах и ухабах, дала нам возможность увидеть настоящий облик острова. Мы утешали себя тем, что совсем рядом с Хайкоу находится провинция Хайнань, которая, к счастью, все еще остается «не особенной» и утопает в плантациях ананасов, бананов и манго, чередующихся с темной зеленью эвкалиптовых деревьев и кокосовых пальм, усыпанных плодами.

Мы проезжали через нетронутые деревни, усеянные торговцами фруктами, которые несмотря на свою бедность, смеялись под пальмами. После перевала через дикие горы перед нами открылись рисовые поля, словно мерцающие занавески, расшитые перистыми пальмами. Море было темно-синим, а у берега – изумрудно-голубым, свежим, как мята.

За этим чистым, нетронутым морем, всего в полудне пути на лодке, раскинулся Вьетнам, а за ним – Тонкинский залив. Речь местных жителей звучала грубо и гортанно, как и положено говорящим на вьетнамском языке. Да и сами они были похожи друг на друга: широкие носы, круглые глаза. Все носили соломенные шляпы, защищаясь от палящего солнца, сгибались под тяжестью коромысел, а дети, верхом на буйволах, казалось, сошли со страниц давно минувших времен. Даже пляжи оставались нетронутыми, белоснежными, усыпанными ракушками.

Я наблюдал, как волны с шумом разбивались о гладкие камни. Купальщики заходили в воду в забавных нарядах, а самые отважные – лишь в нижнем белье, настолько непристойном, что это казалось чем-то первобытным. Но стоило им оказаться на солнце, как все спешили укрыться под разноцветными зонтиками, и даже мужчины, при всей своей мужественности, находили эту непристойную невинность забавной.

Как долго это продлится? Этот остров, все еще казавшийся блаженным раем, затерянным в густой синеве Тонкинского моря, пробуждал ностальгию по нетронутой красоте. Но совсем иная ностальгия влекла жителей Хайнаня к миру равных: это была тоска по Западу, словно именно там и крылось истинное освобождение. Запад – некогда страдальческий, ненавистный, а ныне столь желанный.

Географическое положение Хайнаня, стоящего на страже Южно-Китайского моря, в последнее десятилетие 2000-х годов приобрело огромное стратегическое значение.

Долгое время остававшийся в забвении, сегодня он оказался в центре большой игры между двумя сверхдержавами. Остров расположен в горячей точке, напротив берегов Вьетнама, чуть дальше – Филиппин, а за ними – Малайзии и Индонезии.

Он фатально обречен на усиленную милитаризацию как в наступательных, так и в оборонительных целях. В его «юрисдикцию» входят архипелаги, островки и коралловые рифы Южно-Китайского моря, на которые претендуют и другие прибрежные государства. А в центре этого моря находятся крупнейшие в мире запасы нефти. Поэтому в будущем на Хайнане, наряду с туризмом, появятся и мощные китайские военные базы для защиты своих морских интересов в и без того неспокойном регионе.

В царстве предков

Из Сианя нам предстояло добраться до отдаленного места на берегу Хуанхэ – Желтой реки, которую китайцы почитают как божество и, без сомнения, называют колыбелью своей древней цивилизации. Дорога была асфальтированной, пролегала через множество городов и заняла у нас шесть часов, ведь последние сто двадцать километров оказались грунтовыми и просто адскими. Нашей целью было осмотреть недавно обнаруженное место археологических раскопок, граничащее с домом девушки, работавшей в книжном магазине музея Шэньси и сопровождавшей нас в этом путешествии.

Лу Синь полагал, что нам удастся управиться за пару часов и вернуться в тот же вечер на такси, но водитель не горел желанием ехать еще шесть часов посреди ночи. Мы прибыли бы в Сиань в лучшем случае на рассвете. Девушка предложила разместить нас у себя дома, чтобы мы могли выехать рано утром и быть в Сиане к полудню. Я попросил Лу Синя оценить ситуацию на месте, прежде чем принимать окончательное решение.

Спустя пару часов пейзаж приобрел трагическую красоту, напомнив мне земли Сиены, раскинувшиеся между Критом и Валь-д’Орча. Древние холмы, желтые равнины пшеницы, готовой к жатве, бронзовые островки густой растительности, дикие рощи. После асфальта, хоть как-то смягчавшего тряску на неровной земле, пейзаж внезапно сузился, и мы въехали в узкие глинистые долины. Дома были полностью слеплены из земли, как и окружавшие их стены из утрамбованной почвы. Малейший порыв ветра стирал очертания пейзажа, погружая его в необъятный желтый полярный ландшафт. Дорога все сужалась, пока мы не достигли крупного города Дали, за которым глина вновь стала мягче. Река, пока невидимая глазу, властно заявляла о себе, явив результаты тысячелетнего труда. Вся огромная территория сотрясалась от ее разрушительной ярости. Многие поколения людей пытались своими несовершенными руками исправить положение, как могли, царапая землю и обрабатывая ее архаичными орудиями.

И вдруг, поднявшись на возвышенность, мы увидели, как Желтая река предстала перед нами во всей своей внушительной красе и суверенном величии. Сомнений не было – это истинный хозяин здешних мест. Река простиралась на дне широкой долины, вырезанной по ее прихоти, а окрестная природа была побеждена тысячелетней силой водной стихии. В лучах полуденного солнца река сияла, словно божество. Куда бы ни устремлялся мой взгляд, повсюду была она.

Я испытывал благоговение перед этим зрелищем, прекрасно осознавая его значение для Китая и самой жизни народа. В какой-то момент, добравшись до сельской местности – родины Сыма Цяня, знаменитого историка I века до н. э., автора Исторических записок «Ши цзи», – мы свернули направо на грунтовую дорогу, и тут начались наши испытания.

Мы оказались на плато, засеянном пшеницей и горохом, где дорога превратилась в сухой глинистый овраг, изрытый колеями и ямами, и вскоре она стала спускаться к берегу реки, шириной в несколько километров, величественной владычицы долины между глинистыми горами и холмистыми землями на противоположном берегу. Это была Шаньси, великая соседняя провинция.

Преодолев последние ухабы, мы, наконец, прибыли к дому, точнее, к ряду террасных домов, сложенных из глины. Родители девушки встретили нас с