Я – тело, только тело. Исследование телесности, сознания и ампутированных конечностей - Мохеб Костанди

и это вызывало «дефицит эгоистического чувства индивидуальности», сводило его лишь к «частице человека». В конце концов, Дедлоу посещает спиритический сеанс и на мгновение духовно воссоединяется со своими конечностями, которые в течение девяти месяцев хранились законсервированными «в крепчайшем спирте» в Медицинском музее армии США в Вашингтоне. «Я был, если можно так выразиться, заново индивидуализирован».

Уильям Джеймс, отец современной психологии, также признавал, что тело является основным компонентом самосознания. Написанный им авторитетный учебник «Принципы психологии» (The Principles of Psychology), опубликованный через несколько десятилетий после рассказа Митчелла, содержит главу «Сознание Я», в которой Джеймс пытается провести различение между тем, что мы называем «я», и тем, что мы называем «мое».

[Эту границу] трудно провести, – утверждает он. – Мы чувствуем и действуем в отношении некоторых принадлежащих нам вещей так же, как чувствуем и действуем в отношении самих себя. Наша слава, наши дети, плоды нашего труда могут быть так же дороги нам, как и наши тела, и вызывать те же чувства и те же ответные действия, если подвергаются нападению. А сами наши тела – они просто наши, или они – это мы?

По Джеймсу, Я делится на три составляющие: духовное Я – «внутреннее или субъективное существо человека»; социальное Я – «признание, которое он получает от своих близких»; и материальное Я, в котором «тело является самой сокровенной частью»28. Современные философы и неврологи мыслят похожим образом. Они рассматривают тело и связанный с ним опыт как «минимальное Я», на которое накладываются другие аспекты самосознания, такие как память и личность, иногда называемые «расширенным Я».

Фантомный болевой синдром и другие нарушения телесной осознанности тысячелетиями озадачивали исследователей и, как следует из самого слова «фантом», часто объяснялись паранормальными явлениями. За последнее столетие крупнейшие специалисты в области неврологии, нейрохирургии и психиатрии внесли свой вклад в наше понимание нейронной основы телесной осознанности. Благодаря клиническим наблюдениям, лабораторным испытаниям и экспериментам на себе, исследователи предоставили ценные сведения и заложили основу для современных изысканий в этой области. За последние двадцать лет нейронаука о телесной осознанности расцвела как самостоятельное исследовательское направление, и сегодня десятки лабораторий по всему миру посвящены изучению того, как мозг воспринимает и интерпретирует тело, а также объяснению различных путей нарушения механизмов телесной осознанности и бесчисленных причудливых симптомов и форм поведения, которые могут возникать при таких нарушениях. Эти недавние достижения приводят нас к новому пониманию самосознания, того, как мозг и тело взаимодействуют при формировании нашего ощущения себя в окружающем мире.

Телесная осознанность включает в себя два отдельных, но связанных между собой основных компонента: владение телом – ощущение того, что наше тело принадлежит нам самим, и агентность – ощущение того, что мы контролируем свое тело, мысли и действия. Мы знаем, что они не тождественны друг другу, потому как каждый из этих двух компонентов может оказаться нарушенным, в то время как другой останется нетронутым. Например, люди в состоянии так называемой соматопарафрении, которая может возникнуть после повреждения определенных участков мозга в результате инсульта, твердо верят, что одна из их рук или ног им не принадлежит, но не отрицают, что контролируют эту конечность. Тогда как люди с так называемым синдромом чужой руки утверждают, что какая-то внешняя сила управляет движениями их руки или кисти, но не отрицают, что конечность принадлежит им. Таким образом, при соматопарафрении нарушается чувство владения телом, но чувство агентности сохраняется, в то время как при синдроме чужой руки нарушается именно агентность, а способность к владению телом не затрагивается. В случае фантомных конечностей человек, прошедший ампутацию, продолжает осознавать часть тела, которая больше к его телу не присоединена, то есть у него сохраняется чувство владения отсутствующей частью.

Вопросы, волнующие исследователей телесной осознанности, могут показаться тривиальными: «Откуда я знаю, что мое тело – мое?» и «Откуда я знаю, что контролирую свое тело?». Однако механизмы мозговой деятельности, лежащие в основе ощущений, являющихся поводами для таких вопросов, необычайно сложны. Наша телесная осознанность во многом зависит от непрерывных потоков сенсорной информации от нашего тела и из внешней среды, которые поступают в мозг, комбинируются и интерпретируются им, порождая ощущение телесного самосознания. Телесное Я, таким образом, представляет собой нечто вроде пазла, заново собираемого мозгом минуту за минутой из фрагментов информации, получаемой от органов чувств. В большинстве случаев мы воспринимаем свое тело и себя как единое целое, потому что информация от органов чувств собирается вместе достаточно точно, так что наше восприятие кажется цельным. Однако когда один или другой сенсорный поток прерываются или один из механизмов, с помощью которых они объединяются или интерпретируются, дает сбой, тогда проявляется сложная фрагментарная природа телесного Я.

Современная наука о самосознании позволяет иначе взглянуть на то, как конструируются ощущения телесной осознанности. Это дает новое понимание широкого спектра неврологических и психиатрических состояний, включая такие редкие расстройства, как синдром чужой руки и соматопарафрения, и более распространенные, такие как аутизм, расстройства пищевого поведения и шизофрения. Кроме того, это открывает новые пути лечения столь же разнообразных недугов и заболеваний – фантомная боль здесь является лишь одним из примеров.

Гражданская война в США значительно увеличила спрос на протезы, и, хотя уже существовало множество различных моделей, боевые действия стимулировали развитие технологий протезирования и привели к значительному росту этой индустрии. За 15 лет, предшествовавших войне, в официальных документах было зарегистрировано 34 патента на протезы конечностей, костыли и инвалидные кресла, а за 12 лет, с 1861 по 1873 год, – 76 патентов на протезы ног, 19 – на костыли, 8 – на инвалидные кресла, 18 – на протезы рук, предплечий и кистей.

Изобретатели и производители создавали устройства, служившие как для восстановления повседневной жизнедеятельности пользователей, так и для сокрытия или маскировки их травм. Большинство из этих ранних протезов были громоздкими, невзрачными и неудобными, но некоторые более поздние модели были уже куда лучше – это, например, протезы с комбинацией ножей и вилок для ампутированных рук, а также несколько устройств, все более реалистичных на ощупь и внешне. В своих воспоминаниях медсестра армии Союза Аделаида Смит пишет, что «было удивительно, как у многих были хорошо приделаны конечности, и ходить они могли так хорошо, что выдавала их лишь легкая хромота», она отмечает, что люди с удаленными руками, ходившие «с аккуратно затянутыми в перчатки культями кистей, которыми иногда вполне могли пользоваться, на улице встречались редко», и даже описывает одного пациента с выданной правительством штифтовой ногой, которая «так хорошо сидела, что он мог спрыгнуть с движущейся повозки на ходу»29.

Ампутация конечностей