Теория стаи. Психоанализ Великой Борьбы - Алексей Меняйлов

Лучше быть на передовой, чем здесь, там бы я знал, что противник находится на таком-то расстоянии. Здесь враг находится всюду, он вокруг нас, из-за каждого прикрытия выслеживает. Несколько (!) (курсив мой.—А.М.)выстрелов, и обыкновенно эти выстрелы попадают…

(Цит. по кн.: На Северо-Западном фронте, 1941–1943 гг. М., 1969. С. 284)

Гитлеровскую стаю психологически истощало, тем надламывая психику сверхвождя, одно только существование именно одиночных партизан, а вовсе не фигурирующие в бумагах коммунистических отчетов муштрованного ума отряды, поглощенные в партизанских краях и зонах строевой подготовкой.

Так что не случайно, что особо гипнабельные коммунистические иерархи, в соответствии с желанием Гитлера, пытались неугодников или уничтожить, или выманить на советскую территорию, или заставить заниматься строевой подготовкой в партизанских краях. Пытались. Да только всегда ли получалось?

Итак, если изъясняться достойным темы высоким слогом, то человек, в 41-м отправляемый в связные, внешними обстоятельствами ставился в положение, в котором он был вынужден принять важнейшее для своей души духовное решение: или стать «внешником» и погибнуть без всякого смысла и пользы для Родины и вечности, и даже, хуже того—выжив, нанести Родине вред, укрупнив собой стаю и сделав ее еще более подвластной воле сверхвождя; или же, напротив, избрав Истину, выйти из стаи окончательно и действовать во вред противнику самостоятельно (вместе с себе подобными),—тем обретая жизнь вечную.

В самом деле, ради кого было умирать — и биологически, и духовно? Ради, в конечном счете, Гитлера? Пусть даже с предсмертным воплем: «За Сталина!»?

* * *

Конечно, если рассуждать традиционно, задыхаясь в прокрустовом ложе суверенитизма в торгашеском его варианте, то была одна категория населения Советского Союза, впрямую заинтересованная в существовании института связных. Это были высшие местные иерархи власти: секретари обкомов, крайкомов, райкомов партии, драпанувшие в глубокий советский тыл из оккупированных областей, их заместители, инструкторы, а также чиновники в армейских погонах из политуправлений фронтов. Несмотря на то, что все вышеперечисленные могли повлиять на борьбу с захватчиками только отрицательно уже одним только своим существованием (во всяком случае, в первый период войны), они, тем не менее, приобретали оправдание своего отсиживания в тылу, — дескать, организуют отпор врагу на оккупированных территориях, систематизируя отчеты связных (подправляя документы под букву и дух марксизма-ленинизма в сталинской интерпретации; не подправишь — могут и расстрелять) и давая ценные указания тем, кто, в отличие от них, не драпал, а защищал своих жен, детей, — друзей, наконец.

И эта драпанувшая и отсиживающаяся в тылу верхушка управленческой иерархии отнюдь не разделяла с остальным населением Советского Союза полуголодное существование, — нет, она жрала.

Во время военного голода, когда население питалось непонятно чем, хлеб пекли из смесей странного состава, даже с добавлением древесных опилок, а картофельные очистки воспринимались как деликатес, что-то вроде подарка с неба, мать автора и его бабушка жили на втором этаже дома, в котором на первом этаже была пекарня. Да не простая, а «спец» — в ней пекли сладкие сдобные булочки из белоснежной муки — для коммунистической верхушки города Коврова. Терпеть голодным людям поднимавшийся снизу аромат было выше всяческих сил; и тогда еще молодая бабушка (сорока лет не было) не выдерживала, врывалась в коммунистическую пекарню, и, несмотря на тычки и побои, хватала в каждую руку по булочке и неслась из этого вертепа прочь.

«Ум, честь и совесть эпохи» жрала, естественно, не только в Коврове, а повсеместно, и — подобно проститутке Масловой, считавшей свое занятие высокодостойным только потому, что этим занималась она, — считала, видимо, этот осуществляемый ею процесс пищеварения для страны весьма полезным — ведь нужны же партийцам были силы, чтобы внушать населению, что они есть «ум, честь и совесть» эпохи Гитлера…

Конечно, иерархам для борьбы друг с другом силы были нужны — ведь в тылах развелось множество партийных органов, каждый из которых отдавал свои приказы партизанским отрядам — естественно, противоположные и взаимонесовместимые.