Кинцуги любви. Как склеить разбитое сердце и создать счастливые отношения - Светлана Владимировна Патрушева

Я, пройдя этот путь, принимаю тебя со всеми чувствами, ошибками и шрамами.

Хотя я не мать, но, как старшая на этом пути, могу поддержать тебя и сказать: «Ты все правильно делаешь».

Разреши себе быть собой. Не разрушая себя привычным способом, а разрешая себе занять свое место в жизни. Так, чтобы у тебя появилась ты. Ты прекрасна в любом проявлении, даже когда ругаешься и рыдаешь от злости. Ты никому не навредишь, проявляя себя. Можно просить о поддержке и получать ее. Вместо привычки искать в себе недостатки научись с любовью наблюдать за своей сутью. Постепенно ты научишься себя видеть, слышать, защищать, беречь, легко отпускать тех, кто не любит тебя. Когда ты примешь себя настоящую, поймешь, что можно не мучить других претензиями и пытаться их переделывать.

Любит он гречку, а ты рис – и что? Так бывает. В мире полно того и другого.

У тебя все получится.

Начни думать о себе хорошо.

Изучай себя. Не игнорируй.

Ты есть, и у тебя есть право на место на земле в этом мире.

Когда ты начнешь заботиться о себе, сможешь встретить того, об кого не придется раниться.

И это может быть кто-то из тех, кто уже рядом.

Все получится.

Кусочек № 8. Письма любимому. Третье

Любовь моя, проживая много лет несчастливую, трудную, безответную привязанность, привыкаешь к такому сценарию, где не ждешь, что твои чувства взаимны.

Возможно, ты сам не любил в ответ или выбирал не тех, не так и не о том.

И вот, наконец, получается пройти уроки, научиться любить и ставить границы, переключаться на себя, исцелять себя, поддерживать и в общем стать по-настоящему самодостаточным человеком.

Ты думал, что если и любить, то так, чтобы небеса удивлялись, чтобы руки дрожали и сердце прыгало выше сосен. И всем ханжам, говорящим, что истинная любовь бесстрастна, просто рассмеяться в ответ страстно, живо.

Пусть одна встреча, пусть так. Пусть жизнь рядом.

Но есть какая-то тайна у тех, кто любил и разбил сердце, рядом какой-то чудный флер то ли печали, то ли красоты.

Обывателю она страшна, он бежит от нее в обычаи и быт. На то он и обыватель. Только изредка, когда что-то тронет его сердце, трусливо высовывает кусочек души и, пугаясь боли, снова прячет ее в алкоголь или работу.

Но невозможно без этой музы творить закаты, песни, чудеса.

Идея воскрешения – профанство без смерти. А как похожа на смерть потеря любви твоей жизни!

Ты висишь вверх ногами, ничего не можешь сделать и проживаешь такое страдание, что даже потеря глаза несравнима с потерей любимого. Пусть и в твоем воображении. Ты кричишь, просишь, надеешься, а потом – умираешь. На самое дно. Ничего больше не нужно: ни денег, ни славы, ни жизни. Не страшно. Какая теперь-то разница?

Проходит время, и вдруг ты снова живой, потому что ничто никуда не уходит, и ты понимаешь, как жить вечно. Потому что ты все еще любишь, и любил, и будешь любить.

Даже если все умерли, ушли, оказались дурными. И никогда не откажешься от момента любви. Ты выберешь снова любить, даже если твое сердце разбивается. В этом и есть суть жизни.

И какая-то твоя часть, романтично неубиваемая, верит в чудо. В любовь и в то, что будет с кем аукаться через степь и вглядываться в вечность. Хотя надежд нет и, в общем, уже может и не надо.

Но вдруг вы встречаетесь. Вы встречаетесь! Я думала, таких, как ты, не бывает. Что у меня никогда не выйдет: смотреть на тебя и быть счастливой. Вот просто смотреть и улыбаться глупо-глупо и мудро-мудро.

Я как ребенок, который увидел двойную яркую радугу на грозовом небе. Или как если бы мне прямо на цветок платья села бабочка-крапивница. Вот так и я на тебя смотрю, боясь пошевелиться. Вокруг творится полной хаос, мир летит к чертям, котировки падают, политические повестки свистят над головой, а у меня солнце в груди.

От каждого твоего слова, вот от этой складки, от того, как острижена твоя борода.

От голоса. И главное, я боюсь спугнуть, как бабочку, пристальным вниманием мальчишеский и мудрый смеющийся взгляд.

Я думала, таких не бывает, такого звенящего, ясного и любящего света не видно. Знаешь, окна дома, в которые льется небо, бывают мутные. Свет одинаково яркий, но, бывает, окна черной краской намертво закрашены. Даже заколочены досками. Или паутиной занавешены.

Брр. Люди бывают разные.

А бывают витражные, огромные, стрельчатые окна. Они украшают свет, отражают, сплетают в рисунок и как будто специально для солнца сделаны. Чтобы не смотреть на пейзаж или вид за окном. Чтобы смотреть прямо на свет без ожогов и боли.

Ты – витраж, огромный, как стена собора, и все цвета мира в тебе. Вот почему я не могу пошевелиться от изумления.

Да разве так бывает? Ты человек вообще?

Как бы мне хотелось, чтобы твой свет падал на меня всегда. Прямо хочется закричать: смотри! Это я! Я здесь!

Когда этот луч света попадает прямо на меня – сразу согреваюсь и распускаюсь. Не от «распущенная», а от «листья на деревьях», конечно. Уже солнце в груди, а ведь ты даже не знаешь, что я есть. Боюсь подумать, что будет, если ты меня увидишь. Все-таки хочется замахать руками, закричать: так ведь это же я!

Аккуратно поднимаю руку, но не издаю ни звука. В общем, глядя в твои цветные стекляшки, мне не хочется умирать. Слушая ветер в твоих форточках, я хочу петь. Не могу оторвать глаз от тебя. Боюсь загородить свет.

И тут ты каким-то чудом влюбляешься.

И я в тебя тоже.

И это взаимно.

Но поверить в это, в то, что тебя по-настоящему выбрали, что с тобой и только с тобой хотят быть, ты нравишься и тобой любуются – невозможно сразу.

В смысле, ты приходишь на встречу вовремя и не исчезаешь в тумане?

В смысле, тебя интересует моя жизнь и чувства?

В смысле, ты хочешь сделать для меня что-то приятное?

В смысле, ты обо мне заботишься и говоришь, что любишь?

В смысле, ты хочешь вместе прожить долго и счастливо?

В смысле, кажется, я тоже хочу?

А что, если это правда?

Потихоньку твое сердце доверяет, распахивается до размеров вселенной, и ты начинаешь светиться и верить, что с тобой