Справедливость: решая, как поступить, ты определяешь свой путь - Райан Холидей

Верховного суда Бенджамин Кардозо вынес решение против одного партнера, пытавшегося обогатиться за счет другого. «Доверительный управляющий обязан придерживаться более строгой морали, чем мораль рынка, — писал он в своем решении. — Стандарт поведения здесь — не просто честность, а щепетильная честь… Уровень поведения доверительных управляющих поддерживается на более высоком уровне, нежели тот, по которому ступает толпа».

Одни обязанности, например фидуциарные, закреплены в законе. Другие определяются и обеспечиваются строгим профессиональным кодексом — так, в частности, принято в журналистике. Третьи — возьмем солдата — сочетают в себе и то и другое. К сожалению, с большинством профессий и специальностей дела обстоят не так просто. Или, что еще хуже, профессионалы отказываются от выполнения своих обязанностей.

Выполнял ли Понтий Пилат обязанности судьи, когда отправлял Иисуса на распятие? Да, это верно, его работа заключалась в том, чтобы рассматривать дела и в некоторых случаях выносить строгие наказания согласно римским законам. Но Пилат также знал, что Иисус невиновен, и несколько раз отмечал, что не находит в его поступках следы преступлений. И все же он приговорил его к смерти, потому что того хотела толпа — потому что таков был наиболее удобный выбор. Он осознавал это, сказав, что умывает руки: когда он передал свою работу людям, кровь оказалась на их руках.

Работа полицейских в Алабаме заключалась в том, чтобы «служить и защищать», а не выполнять то, что им скажет губернатор. Губернатор, разумеется, отмахнулся от ответственности, предпочтя следовать за общественным мнением, а не выполнять свои конституционные обязательства. Между тем местная полиция в городах, через которые проходили рейсы автобусов, сотрудничала с ку-клукс-кланом в преследовании активистов.

Так случилось и в Монтгомери, где расистская толпа, подстрекаемая полицией, с хищной злобностью набросилась на пассажиров. Когда молодой Джон Льюис вышел из автобуса, его окружили и избили; он беспомощно наблюдал, как его друга Джима Цверга чуть не убили. Он уже смирился со скорой смертью, когда раздались два выстрела.

Один человек шел сквозь бурлящую толпу, хотя обезумевшие люди едва не сорвали с него одежду. Он приблизился к белому мужчине, безжалостно вколачивающему бейсбольную биту в беззащитную жертву, приставил пистолет к его черепу и спокойно произнес: «Еще один взмах, и ты труп».

Это был Флойд Манн.

Бунт прекратился.

«Видел ли ты человека, проворного в своем деле? — гласит стих из Библии. — Он будет стоять перед царями»[66]. В тот момент Флойд Манн, государственный служащий на довольно скучной должности, в полной мере являлся героем и царем. Конечно, он не чувствовал себя им, не мечтал о том, чтобы прийти на помощь или оказаться в центре внимания. Все было гораздо проще и серьезнее. Как вспоминал позже его друг, он считал, что «делает свою работу так, как надлежит хорошему служителю закона».

Он давал присягу. Неважно, что следовать ей опасно. Или непопулярно. Он стремился ее соблюдать.

Иногда выполнение работы требует чрезвычайных мер. Иногда — самых обычных, но тем не менее героических. Мы должны признавать заслуги не только журналиста, готового сесть в тюрьму, чтобы защитить свой источник информации. В равной степени того же заслуживает и журналист, выполняющий повседневную работу, настаивающий на объективности и справедливости, противостоящий соблазнам кликбейта, доносящий правду власти. Это не только Джон Адамс, представлявший британских солдат, которые участвовали в Бостонской резне[67], но и любой адвокат, защищающий любого клиента, даже виновного. Это не только Гельвидий Приск, бросивший вызов императору Веспасиану в сенате[68], и Гарри Берн, проголосовавший за ратификацию поправки об избирательном праве ценой своих политических перспектив[69], но и ваш обычный местный чиновник, игнорирующий партийные интересы и занимающийся общественным делом. Это не только Галилей, отказавшийся бросить науку, но и доктор Каталин Карико, десятилетиями упорно трудившаяся в своей недостаточно финансируемой и недооцененной лаборатории, исследуя матричные РНК, что позволило разработать мРНК-вакцины против COVID-19. Ее работа заключалась в том, чтобы продолжать свои исследования, даже когда начальство менялось и ей приходилось раз за разом заново подавать заявки на работу, даже когда добиться признания и благодарности было крайне трудно.

Мы выполняем свою работу независимо от того, признают ли ее, ценят ли — потому что, взявшись за нее, мы дали своего рода клятву. Мы подписали договор. Мы облачились в форму. Нам заплатили. Теперь мы должны выполнить свою часть сделки.

Иногда работа ставит нас в обстоятельства жизни и смерти — как случилось с Флойдом Манном. Иногда они связаны с масштабными событиями своего времени или грандиозными научными открытиями. Но они могут оказаться и более прозаическими. Спасение жизней, борьба со злом — все это важно, но не менее важно и решение не становиться нечестным или ненадежным подрядчиком. Или негодным бюрократом. Решить отдать всего себя профессии учителя, не оставив ни одного ребенка без внимания, даже если ваш рабочий день удлиняется, а зарплата замораживается. Ревностно представлять интересы обвиняемого, которого вы на дух не переносите. Стать спортсменом и примером для подражания.

Возможно, это не кажется таким уж трудным, но встречается достаточно редко, так что мы знаем: это сложно.

Профессионализм. Долг. Обязательства. Выдвижение на первое место граждан, клиентов, аудитории, пациентов. И не только когда все идет замечательно, но и когда дела плохи — когда выбранная нами линия проходит по краю пропасти.

Это делает нас необыкновенными людьми.

Когда мы поступаем так, когда мы делаем свою работу, то помогаем не только непосредственно людям рядом, но и обществу в целом. Мы повышаем стандарт. Да, может быть, никто этого не заметит. Может, это ничего не изменит. Может, вас не похвалят. Может, вы даже разозлите своего босса. Но альтернатива немыслима[70].

В вашей профессии нет этического кодекса? Создайте его. Его отсутствие — причина моральных дилемм, соскальзывания в серые зоны, и если бы только непреднамеренного. Как можно поступать правильно, если вы не знаете, что такое правильно? Как можно хорошо выполнять свою работу, если вы не определили ее суть?

Некоторые профессии возвышенны. Некоторые — низменны. «У каждого в этой процессии есть свое место», — писал Уолт Уитмен[71]. Но хороши ли мы на нем? Достойно ли занимаем его? Украшаем его честью или пятнаем позором? Зависит от нас.

На самом деле в каждой профессии существуют принципы. «У тебя какое искусство?» — спрашивал себя Марк Аврелий[72]. Для него ответ был не только в том, чтобы управлять империей или сочинять философские трактаты, так же как у вас — не просто зарабатывать деньги или выдавать вовремя нужные бумажки. Речь шла о чем-то более простом и фундаментальном. «Быть добротным», — сказал