Женщина, преступница или проститутка; История проституции - Чезаре Ломброзо

переполнялись вследствие этого притонами воров и разбойников. Полицейским приказом от 20 вендемиера XIII г. (12 октября 1804 г.) предписывалось чинам полиции иметь особенно тщательный надзор за известным классом проституток «baccanaleuses», которые открыто действовали сообща с ворами. По Лекуру, проститутки нередко совершают карманные кражи у своих посетителей, a Карлье полагает, что преступления этого рода распространены только среди проституток известной категории, именно тех, которые не имеют собственных квартир, а шляются по самым низким кабачкам и ночлежным домам. По исследованиям Винтраса, из 91 157 домов терпимости в 57 больших городах Англии и Валлиса в 3628 жили проститутки и воры, а в графствах из 13 462 таких же домов 6370 оказались убежищами для разного рода преступников. По Джерри, 8 % лондонских проституток становятся воровками в 30 лет, а 7 % – в более пожилом возрасте.

Связь между проститутками и сутенерами чаще всего основывается на совместных преступлениях. О.Z., автор «Берлинских трущоб», говорит по этому поводу следующее: «Женихи (Brautigam – немецкое название сутенера) видят в проститутках своих достойных помощниц, преданных им душой и телом. Во время приведения в исполнение какого-нибудь преступления женщина стоит обыкновенно на страже, собирает предварительные сведения и высматривает удобный случай, что для нее легко возможно, благодаря ее печальной профессии; наконец, на долю ее еще выпадает прятать у себя украденные вещи или скрывать в своей комнате под кроватью или в шкафу какого-нибудь преступника, которого деятельно разыскивает полиция».

Очень частым преступлением проституток является, по Лекуру, шантаж, к которому прибегают они особенно в пожилом возрасте. Нередко в нем принимают также участие и сутенеры, причем дело обыкновенно происходит так: проститутка завлекает к себе «гостя», а в самый критический момент на сцену является ее сутенер, разыгрывающий роль мужа или брата, и требует за поруганную честь деньги, которые жертва должна платить, если хочет избежать скандала. По словам Карлье, y парижских кокоток, особенно не первой молодости, шантаж развит в настоящую профессию. Они сохраняют письма, которые получали от богатых посетителей своих, и, узнав, что последние готовятся жениться, предлагают им выкупить за большие деньги эти письма, грозя в противном случае показать их невесте или ее родителям. Нередко шантаж этот повторяется по нескольку раз, причем каждый раз отыскиваются для этого все новые и новые письма.

Проститутки, благодаря своей несдержанности в гневе, нередко совершают преступления против телесной неприкосновенности. «Они часто, – пишет Парен-Дюшале, – приходят в сильную ярость и проявляют в это время удивительную силу и решимость, причем обдают друг друга в спорах потоками слов, оригинальностью своих выражений далеко превосходящих столь известное красноречие базарных торговок. При этом они нередко нападают и наносят друг другу тяжелые раны. В течение 20 лет в парижских тюрьмах наблюдался 12 раз смертельный исход от подобных ран. При этих драках обыкновенно пускаются в ход кулаки и ноги, нередко и ножи, но особенно часто прибегают к головным гребешкам».

Тарновская описала особый класс воровок под именем «voleuses-prostituees», y которых наблюдается полное смещение черт, свойственных проституткам и воровкам, и которые являются характерной патологической переходной формой от одних к другим.

«Существенные черты проституток и воровок, – говорит она, – своеобразным образом совмещаются в этих женщинах, которые составляют особую разновидность воровок-рецидивисток. Проститутки-воровки выказывают, например, больше осторожности в своих поступках, чем обыкновенные проститутки, не так легко поддаются влиянию минуты, умеют хорошо обдумывать свое намерение и сопротивляться моментальному импульсу, какие черты редко наблюдаются у обыкновенных проституток. Но зато они отличаются большею жестокостью и цинизмом, чем эти последние, у которых сказываются порою проблески доброты сердечной, и обнаруживают меньше наклонности к употреблению спиртных напитков. Они понимают, что при своем, вдвойне опасном, образе жизни им нужно быть особенно осмотрительными и осторожными, что несовместимо с пьянством».

В общем, это наиболее частые и в то же время самые маловажные преступления проституток.

4. Алкоголизм. Проституткам свойственна такая же страсть к спиртным напиткам, как и преступникам, и соответственно этому у них наблюдается очень часто ослабление и даже полное отсутствие сухожильных рефлексов как следствие алкоголизма. Из 9 исследованных Марро проституток 7 были пьяницами, причем две из них, происходившие от алкоголиков-родителей, привыкли напиваться чуть ли не с колыбели, а одна, не будучи еще совершеннолетней, выпивала уже по 7 литров водки в неделю. Из 60 проституток, находившихся под наблюдением Джерерри и Форнсари, 12 происходили от родителей-пьяниц, II были сами алкоголичками и курили табак. Тарновская из 29 проституток, называемых ею «impudiques», родители которых были алкоголиками в 68 %, наблюдала пьяниц в 62 %, а из тех, которых она называет «hystriques», оказывалось подверженных алкоголизму 66 %, так что невольно является вопрос: не зависят ли наблюдавшиеся у них нервные расстройства скорее от алкоголизма, чем от истерии.

5. Жадность. У проституток наблюдаются, как мы выше видели, только самые легкие формы преступности; некоторые преступные страсти их, коренящиеся в глубине женской натуры, почти никогда не служат у них мотивами преступлений только лишь потому, что могут быть легко удовлетворены, и преступление становится поэтому совершенно излишним. Сюда принадлежит, например, ненасытная жадность, наблюдаемая обыкновенно у наиболее интеллигентных врожденных проституток. Парен-Дюшале нашел среди 600 проституток, отбывавших тюремное наказание, 12 ростовщиц «высшего» и 20 – «низшего порядка». Они одалживали своим товаркам по заключению деньги и за каждый франк брали в две недели по 1 1/2 франка процентов, а у тех, кто не мог заплатить своего долга, отнимали вещи и платья, оставляя их чуть ли не голыми. Проститутки смотрят всегда на своих гостей как на известные суммы денег, и Масе неоднократно слышал, как они говорили про иных: «вот идет мой талер» или «вот мой луидор». Некая преступница Перино, которую нам пришлось наблюдать, была с детства воровкой, но перестала воровать, как только сделалась проституткой. Жадность древних греческих гетер вошла даже в поговорку. Мы находим у Алкифрона очень характерное письмо одного сельского хозяина, разорившегося на одну из этих гетер, которая потом, когда он обеднел, не хотела больше знать его. «Разве ты забыла, – сказано в этом письме, – корзины с финиками, свежие сыры и прекрасных куриц, которых я тебе посылал? Разве все добро, которым ты теперь пользуешься, принадлежит не мне? Теперь мне остается только позор и нищета!» Анаксил, которого цитирует Атеней, дает следующее описание куртизанок своего времени: «Да, все эти гетеры суть сфинксы, не говорящие прямо, а выражающие свои желания в форме загадок. Они ласкают вас, шепчут вам, положим, о своей любви и минувших наслаждениях, но на самом деле это значит: мой милый, мне нужна скамеечка для ног, треножник, стол или рабыня». Кто понимает подобные приемы, спасается