Управление Вселенной. Женщина и Вселенная - Сергей Расторгуев

Эти замечательные строчки Александром Сергеевичем были написаны после встречи с Ней. После встречи, а не до… Все тома, написанные до., ничего не значили. Не тексты порождают встречи, а встречи порождают тексты.

Тексты до встречи ничего не значат^[40].

Если встречи пусты, то и тексты после таких встреч тянут не бо лше, чем на…: «Думаю о тебе, твой, Лапочка». Взрыва не произошло. А значит, не было чуда, которое сделало бы из Лапочки волшебника.

Тексты до встречи ничего не значат, но потом они начинают править всеми теми, кто их понимает.

Итак, вначале были встречи. Встречи с Богом, с природой, друг с другом, мужчины с женщиной, а женщины с мужчиной. Притяжение, возникшее от этих встреч, нуждалось в поддержке слов. И вот тогда произносятся слова. Они оформляются в тексты, сложность которых возрастает, если остается потребность во встречах, с людьми, с предметами мира, с самим собой. И эти слова считаются семенем социального мира, социального человека.

А начиналось-то все с первой случайной встречи:

— Эй, ты, иди сюда! — Наверное, вначале этого было достаточно, чтобы он или она шли сюда, если этого требовала происшедшая встреча.

— Приходи вечером на сеновал, не пожалеешь! — Если фраза сказана после того, как произошла встреча глазами, то ответ будет «Да». А иначе — «Хорошо, но со мной придут два брата кузнеца… боксера, каратиста», а проще: «Пошел вон!»

— Вы позволите пригласить Вас на танец?! — Если фраза сказана после того, как произошла встреча глазами, то ответ будет «Да».

— Я хочу от тебя ребенка! — А эта фраза много опаснее, чем «Вы позволите пригласить Вас на танец?!». Здесь надо либо солгать (согрешить), либо изменить свою жизнь, т. е. стать другим.

И только когда-то потом, когда всё, что попроще, стало обыденностью, а оставшаяся тайна требовала хоть каких-то объяснений, появилось: Я помню чудное мгновенье! Появилось одновременно, как отчет о проделанной работе и как заявка на завтрашний день.

Но это еще не конец, это промежуточная станция. Разгадка тайны требовала все более и более совершенных техник.

Разбойник уже не мог открыть украденный ларец простой отмычкой. Он вынужден был становиться творцом или проститься с тайной и простенько удовлетворять свою потребность, размышляя: А помню ли я чудное мгновенье?

Так и весь наш социальный мир, со своими технологиями, открытиями, войнами, поражениями и победами, высочайшими взлетами человеческого духа ищет свои слова, потому что встреча произошла. И теперь нужны слова, облеченные в команды. И эти команды уже отдаются тысячелетиями, все более усложняясь. Усложняясь, потому что мы ищем разгадку. Потому что отмычки, в виде учения о прибавочной стоимости или рекомендаций международных финансовых институтов уже недостаточно для проникновения в суть происходящего с нами.